Оленеводы коми отметили свой профессиональный праздник. Недоступные пастбища Оленеводческие хозяйства коми

Впереди у оленеводов Республики Коми - летний пастбищный сезон. Но, как оказалось, у хозяйств множество проблем, и одна из главных - это отсутствие договоров аренды на территории под выпас животных, пишет «Российская газета».

На 1 января нынешнего года оленеводством в Республике Коми занимаются пять хозяйств разных категорий. Пастбищами заняты свыше 9,5 млн гектаров. Это четверть всех земель республики: 84 процента - земли лесного фонда, остальные - сельскохозяйственного назначения.

Именно с этим и связаны самые большие проблемы. По новому Лесному кодексу России выставить на аукцион территории под пастбища можно только после их кадастрового учета. Для этой процедуры необходимы средства, которых в бюджете нет. Вот и пасут оленеводы свои стада на землях нелегально. Их, конечно, не штрафуют фискальные органы, но и полноправными хозяевами пастухи и их семьи себя не чувствуют.

С подобной проблемой столкнулось и усинское ООО «Северный», у которого самое большое стадо - около 20 тысяч голов. Оформлена аренда на 25 лет в Ненецком автономном округе на 500 гектаров. А вот в своей республике в аренде нет ни одного гектара.

Мы так и не успели оформить документы, - говорит генеральный директор «Северного» Вячеслав Рочев. - А тут другая проблема - из-за Урала пришли кочевники. Они считают, что земли ничьи, значит свободные, и поэтому кочуют, куда хотят. Это очень серьезный вопрос. И мы считаем, что решать его надо на уровне двух российских субъектов.

Но неужели на кадастровые работы необходимы такие большие средства, которых не найти в республиканском бюджете? В региональном министерстве природных ресурсов и охраны окружающей среды пояснили, что для проведения работ по постановке земель лесного фонда на кадастровый учет необходимо до 14,5 млн рублей. На нынешний год эти средства в главный финансовый документ не закладывали. Поэтому и взять их неоткуда. Пообещали предусмотреть на 2019 год.

Для нормальной и качественной работы хозяйств нужно еще одно исследование - расчет «оленеемкости» пастбищ. Необходимо прежде всего понять, сколько животных могут находиться на конкретной территории, чтобы не нанести ущерб тундре. На это нужно 33 млн рублей. Их в республиканской казне на ближайшее время тоже не запланировали.

Между тем региональный закон «Об оленеводстве» был принят еще семь лет назад. Тогда же утвердили и долгосрочную целевую программу «Развитие оленеводства в Республике Коми». Сегодня депутаты Госсовета говорят, что в реализации ряда статей данного закона есть сложности. Поэтому парламентарии готовы доработать положения закона, хотя и отмечают, что за семь лет материально-техническое оснащение предприятий Коми улучшилось. Это и строительство современных убойных пунктов, и новые цеха по переработке мяса. Благодаря господдержке повысилось и качество социального обслуживания работников отрасли и их семей. Не решена лишь проблема с использованием земель под пастбища.

Вопрос, кстати, имеет и другую сторону - сохранение самих пастбищ в связи с интенсивным использованием тундровых земель добывающими компаниями. Они открывают новые месторождения, разрабатывают их, занимая земли, на которых издавна оленеводы пасли своих животных.

По землям передвигается техника, уничтожая ягель, а на его восстановление, как утверждают специалисты, необходимо 20-25 лет. Это касается и многочисленных рыбаков и охотников, которые также свободно разъезжают по тундре.

И опять нельзя принять никаких мер. Нет положения, которое бы регулировало передвижение техники по оленьим пастбищам. Для сравнения: в Мурманской области, Ненецком автономном округе движение транспорта по тундре запрещено в периоды отсут- ствия снежного покрова. Более того, нарушителям грозит наказание в виде штрафа от 500 до 5 тысяч рублей для физических лиц, от 5 до 50 тысяч - для должностных лиц, от 20 до 100 тысяч - для юридических лиц.

В Коми законом об оленеводстве, принятым семь лет назад, движение на оленьих пастбищах в период отсутствия снежного покрова запрещено вне дорог. Для проезда нужно оформить специальное разрешение. Но порядок выдачи таких разрешений до сих пор не установлен. Поэтому никто за ним не обращается.

В 2018 году из республиканского бюджета на возмещение части затрат по содержанию поголовья северных оленей направят 27 млн рублей.

Заместитель председателя правительства Республики Коми - министр сельского хозяйства и потребительского рынка региона Анатолий Князев принял участие в торжественных мероприятиях, приуроченных дню оленевода, которые прошли в тундре.

В Республике Коми оленеводство стало не только образом жизни коренных жителей, но и коммерческой деятельностью. Ежегодно правительство республики поддерживает оленеводство, создает условия, чтобы занятые в отрасли специалисты работали эффективно, сообщает пресс-служба Минсельхоза Коми.

Государственная поддержка отрасли в 2017 году составила 43,3 млн. рублей, в том числе из федерального бюджета направлено 12,9 млн. рублей.

Понимая, какую ценность имеет оленеводство для Севера, правительство Республики Коми оказало инвестиционную поддержку оленеводческим хозяйствам. ПСК "Оленеводу" помогли с приобретением холодильного оборудования, что фактически спасло предприятие от убытков.

"Считаю, хозяйствам, которые готовы развиваться, необходимо помогать. ПСК Оленевод намерен построить современный пункт переработки. Готовится проектно-сметная документация. Мы будем искать возможность поддержать проект",- отметил А. Князев.

Небольшие хозяйства тоже не остаются в стороне. ООО "Абези" в 2017 году выделили средства на строительство мобильного убойного пункта.

Благодаря государственной поддержке, оленеводы могут приобретать технику и оборудование, строить корали, вывозить детей в тундру к родителям и на время летних каникул, обучать специалистов.

Коми - крупный оленеводческий регион. Поголовье на начало года составляет 93,7 тыс. голов. 66,4 тыс. голов содержится в сельскохозяйственных организациях. 3 тыс. голов содержат крестьянские фермерские хозяйства, остальное поголовье принадлежит частникам.

По словам А. Князева, численность оленей стабильна, и из-за нехватки пастбищ наращивать поголовье нет возможности.

"Наша задача - работать над качеством: обеспечивать сохранность, выход телят, увеличивать производство",- подчеркнул министр.

От имени правительства региона и Минсельхоза Коми Анатолий Князев поздравил всех оленеводов с их профессиональным праздником.

"Северное оленеводство является для многих представителей коренных малочисленных народов Севера одним из основных видов традиционной хозяйственной деятельности. День оленевода ежегодно отмечают в Коми, сохраняя древние традиции и обеспечивая преемственность поколений. Этот праздник - важное событие, органично соединяющее в себе традиционные соревнования и знакомство с самобытной культурой народов. Примите глубокую благодарность за ваш тяжелый труд, неоценимый вклад в развитие оленеводства в регионе. Желаю вам крепкого здоровья и семейного благополучия",- обратился к оленеводам А. Князев.

Оленеводство - традиционный вид деятельности, связанный с образом жизни северных народов. С сокращением оленеводства в настоящее время теряется язык, культура, быт и ценные знания, накопленные веками. Предметы быта при внимательном их изучении могут рассказать об истории, взаимоотношениях с другими народами.

Чум - жилище кочевых народов, занимающихся оленеводством. Способ установки, транспортировки жилища, последовательность разборки являются наиболее оптимальными в условиях тайги и тундры. По коми-зырянски он называется `чом`, по- ненецки - `мя`, по-хантыйски `нюки хот`. В Кратком этимологическом словаре коми языка о происхождении данного слова читаем: «Чом - иж. `чум, шалаш оленеводов` (Ист. вок.,67) `шалаш, амбар, хлев, чулан, пристройка к дому `маленькое (по сравнению с жилым домом) строение` (Лыткин: 309). В русский язык слово перешло из коми языка.

Чум является универсальным жилищем северных народов. Это переносная конусообразная палатка, форма которой является приспособленной, целесообразной для тундры. Коническая форма является наиболее удобной, так как с крутой поверхности чума снег скатывается, не задерживаясь, поэтому при переезде на другое место без разгребания и очистки чум можно разобрать. Форма конуса делает жилище устойчивым при метелях и сильных ветрах.

В разных районах чум имеет свои особенности. Так, отличается способ скрепления основных шестов, и их количество (от двух до трех). Обычно чум оленеводов - коми состоит из 25-40 шестов и нескольких покрытий, которые при переезде укладываются на специальные нарты `утіча`. Шесты для чума `ыы` оленеводы начинали готовить в зимний период, когда со стадами проживали ближе к таежной зоне. Шесты делали из стволов ели, длиной около 5 метров, они имели круглое сечение. Лишь основные шесты `мокота` в сечении напоминали прямоугольник. Все шесты в нижней части заостряются, придавая жилищу устойчивость. При установке чума шесты немного втыкают в землю или в снег.

От числа шестов (и их длины) зависят размеры жилища: чем больше шестов, тем вместительнее чум. Размеры чума также зависят от материальных возможностей хозяйства и от численности членов семьи. В последние годы в связи с сокращением количества людей в бригадах ставят небольшие чумы.

Покрытия чума называются `нюк`. Два наружных покрытия натягиваются мехом наружу. Все четыре покрышки примерно одинакового размера. В верхних углах каждого имеются специальные «кармашки», за которые шестами поднимают покрытия чума на остов. Наружные покрытия шьют обычно из новых шкур, состригая шерсть, на две такие покрышки уходит до 40 шкур. Изготовлением покрытий для чума занимаются чумработницы, обычно в весеннее время. Каждая хозяйка шьет покрытие для своей половины чума.

Летний чум обычно строили меньше зимнего. Оленеводы выбирали более легкие материалы для его изготовления, чтобы облегчить переезд с одной стоянки на другую. В старину чум покрывали берестяными покрышками `ёдум`. Заготовка бересты для покрышек производилась летом. Снятая береста очищалась от наростов, сворачивалась в рулоны и варилась в котлах около суток. После этого в размягченном виде куски бересты складывались в два или три слоя так, чтобы слои перекрещивались (обычно два продольных и один между ними поперечный), а затем сшивались в большие полотенца. Вываренная береста обладала значительной эластичностью и прочностью, не пересыхала в течение долгого времени. В настоящее время такие покрытия не используются оленеводами. Достижения современной промышленности позволили оленеводам использовать брезент, более быстрый в изготовлении и удобный в транспортировке. Материалы для изготовления чума являются удобными при частых переездах, служат для защиты от внешнего воздействия.

В центре чума находится печь, которая служит источником тепла и приспособлена для приготовления пищи. Тепло от печи поднимается вверх и не дает осадкам проникать в чум: они испаряются от большой температуры. В летнее время возить печь тяжело, поэтому вместо неё используется небольшой костер `вольнэй би`, дым которого также отпугивает комаров. Напротив входа, в передней части чума подвешена полочка `джадж`, на которой находятся иконы, другие предметы, особо почитаемые хозяевами.

В чуме проживает, как правило, две семьи. В передней части чума, которая называется `водь пом`, у каждой семьи находится низкий деревянный стол, во время приема пищи он выдвигается на середину. В специальных ящиках `кудах` находится домашняя утварь. Вокруг стола ставятся приспособления, используемые вместо стульев. У хозяйки чума это специально изготовленный короб `куд`, необходимый для хранения рукоделия, мелких предметов.

По обеим сторонам печи укладывают по две-три доски, служащие в чуме полом `лата`. Дальше от печи кладут циновки, сплетенные с помощью веревок из березовых прутьев или сплетенные из сухих стеблей травы `ньор`. На них расстилают оленьи шкуры, постель. В дневное время все это сворачивают и сверху кладут подушки с цветными наволочками. В ночное время постель разворачивают и опускают ситцевый полог `балаган`.

Меховая одежда и обувь требует тщательного ухода и хранится у входа `сеюку`. Для сушки обуви существуют специальные приспособления, которые привязываются к шестам в задней части чума `сёр`.

Чтобы постоянно обогревать своё жилище, хозяевам необходимо большое количество дров `пес`. Их заготавливают заранее, заносят в чум и складывают возле выхода. Этим занимаются и взрослые, и дети. Чтобы развести огонь, с вечера заготавливают лучины и стружки `чаклин`. Утром сухие дрова и лучины позволят быстро согреть жилище и вскипятить чай.

В день каслания у чумработниц особенно много хлопот. После приема пищи посуду заворачивают и упаковывают в специальный ящик `погрэвич`. Всю утварь также укладывают в мешки и коробки. В весеннее время при длительном каслании готовят сухой паёк в дорогу `павожин`. Перед касланием чум разбирают и складывают в нарты `утіча`. У каждой семьи своя нарта для перевозки утвари и шестов. Третья такая нарта предназначена для перевозки предметов общего пользования (печки `пач`, пола при входе `обес пээ`, умывальника `мысьласянин`), полов, покрытия передней части чума. Её везет в конце своего обоза бригадир.

Разборка чума называется у коми-зырян `разьны чом` и состоит в следующем. Сначала снимают верхние покрытия, развязав веревки по внешнему покрытию чума. Сложив верхние покрытия, укладывают в нарты так, чтобы в них завернуть прочую утварь. Затем убирают шесты. Их чумработница также укладывает в длинную нарту, завершающую обоз. После того, как чум собран, оленеводы укладывают утварь: подушки, одеяла, перины, шкуры. Мягкие вещи перевозят в специальной нарте `сябуча`. Для перевозки мягких предметов используется также `ваньдей`. Посуду, пищу и другие предметы быта также укладывают в нарту. Сложенные вещи оленеводы накрывают покрытиями и крепко перевязывают.

Место стоянки чума по коми называется `чом местэ`. У оленеводов не принято оставлять после себя мусор, отходы. Проезжая мимо бывшей стоянки, можно обнаружить лишь глиняные печи `сёй пач` и специальные приспособления для развешивания мяса `тренок`. Таким образом, кочевой образ жизни сформировал у оленеводов бережное отношение к окружающей среде, к природе.

Каслание - переезд оленеводов на новую стоянку. Зимой оленеводы двигаются ближе к селению, летом на север, в тундру. «Оленьи упряжки составляются в обоз (аргиш) из 5-7 нарт, где впереди ездовые нарты, за ними грузовые. Несколько аргишей направляются по оленьим дорогам (ворга) к так называемым проходам, ведущим в тундру на летние пастбища. Такие перекочевки составляли 25-30 км в день, летних пастбищ обычно достигали к середине июля, старались выбрать места, где меньше оводов, гнуса и комаров» (Котов). Впереди обоза `аргыша` двигается бригадир, за ним выстраиваются женские нарты, подростки и дети с небольшим количеством нарт, после обоза оленеводы-пастухи гонят ездовое стадо.

После каслания чум устанавливался в определенной последовательности. Обычно каслание бригады продолжалось с утра до вечера, но оленеводы стремились поставить чум до наступления темноты. Прежде всего выбиралось место. Бригадир, ведущий караваны нарт с оленями `аргыш` останавливался в оптимально удобном месте и показывал оленеводам расположение будущей стоянки. Следующие за ним оленеводы и чумработницы объезжали его с двух сторон и останавливались параллельно в указанном месте. Выбор места обусловлен временем года: зимой чум старались ставить на укрытых от ветра местах, рядом с лесом. Летом, наоборот, на возвышенных, открытых местах рядом с водоемом. Большое место имело и наличие вблизи ягеля, корма для оленей.

Зимой место для чума расчищалось от снега. Часто вытаптывание места предоставлялось детям. После этого взрослые начинали распрягать оленей легковых упряжек `дадю`, дети - оленей, запряженных в грузовые нарты `додю бык`. Как правило, детям поручали более спокойных, ручных оленей. Распаковывать нарты с предметами быта иногда также поручалось детям. Женщины развязывали нарты с шестами и покрышками.

Основные шесты чума по-зырянски называются `мокота` или `тренок`. Трое взрослых брали за шесты и ставили остов чума. В основании чума обычно использовали толстые крепкие шесты. Нижние заостренные концы основных шестов слегка вкапывали в землю или снег. При установке один или два человека поддерживают шесты некоторое время, пока другие шесты не придадут им устойчивого положения. Затем ставили по порядку остальные шесты.

В зимнее время на место, где намечалась середина чума, клали специальное приспособление `пач пу`, затем железный лист для печки `пач лист`. Иногда под лист подкладывали два бревна размером 1-1,5 метров, которые поддерживали его на уровне пола чума, когда снег под чумом подтаивал. По обеим сторонам листа укладывали по две-три доски, служившие в чуме полом `лата`. Размеры приблизительно 0,5 на 4 метра. Иногда их выкрашивали в коричневый или темно-красный цвет. Дальше от костра (летом), от печи (зимой) клали циновки, сплетенные с помощью веревок из березовых прутьев `неру`. После установки чума через узкий вход заносить вещи будет сложнее, поэтому их укладывали до того, как построят корпус чума. Установка приспособлений для подвешивания котла `чукича`- следующий этап сооружения чума. Его устанавливают мужчины, прочно прикрепляя к шестам. Внутреннее убранство чума заносят до полной его установки. На шкуры кладут перину, подушки, одеяла. Впереди устанавливают стол, кухонные принадлежности.

Когда остов чума был поставлен, начинали натягивать покрытия `нюки`. Это делали обычно четыре человека. Два человека специальными шестами `кыпеччан` поднимали `нюки` за кармашки вверх, два других человека держали за боковые края, расправляя, натягивая их, завязывая веревки. Одновременно по команде покрытие поднималось на чум.

При установке зимнего чума сначала натягивали по очереди внутренние покрышки, которые крепко привязывали веревками, имеющимися на углах покрышек, причем концы веревок привязывали у оснований шестов. После этого поднимали и привязывали наружные покрышки. Для того, чтобы края `нюков` не отставали, к чуму снаружи прислоняли свободные нарты. Это также придает чуму устойчивость. Чтобы в чум не проникал ветер, к основанию подгребали снег `кундас`.

Дверь чума образуется свободно свисающим краем одной из верхних покрышек. Две длинные веревки, привязанные к верхним углам верхних покрышек прикреплялись к основаниям шестов. В верхней части чума оставалось отверстие, не закрытое полотнищами. По зырянски оно называется `мокота рузь`. В это отверстие выходит дым или ставится труба. Чтобы дым не задувало ветром в чум, зимой это отверстие прикрывалось небольшим куском старого покрытия `тююсер`.

После того, как чум покрыт нюками и внесены постельные принадлежности, женщины застилали постели внутри чума. Поверх циновок клали оленьи шкуры `ковер воль`. У самого основания шестов `ыыдин` складывали малицы и другие мягкие вещи. Оленеводы часто возили с собой перины и подушки, а также специальные теплые спальные мешки `ышку одьдела`, сшитые из овчины. Днем всё это сворачивалось, а на ночь хозяйка раскладывала постель.

Когда много комаров, спальное место на ночь завешивали специальным пологом `балаган` из цветной ситцевой материи. Зимой использовали полог из плотной материи. Полог прикреплялся к шестам чума у изголовья. На день полог сворачивали в рулон и закрепляли над подушками. Полог также шила сама хозяйка.

Установка чума - дело всей бригады, даже дети принимают в нем участие. При этом сохраняется определенная последовательность, соблюдается техника безопасности.

Кочевой образ жизни определял минимум предметов, которыми пользовалась в повседневной жизни семья. Предметы быта изготовлялись самими чумработницами, украшались узорами. «У ижемцев известны деревянные шкатулки с выемчатой резьбой, меховые орнаментированные одежда, обувь, мешки для перевоза грузов, отделанные кусочками оленьего меха и сукна, по технике шитья и орнаменту близкие ненецким» (Арктика-мой дом:61).

Мебель в чуме состояла из низкого столика `пызан`, за которым обедала вся семья. Ставился он на время приема пищи в центре перед главой семьи или гостями. Остальные размещались вокруг. Столы изготавливали сами оленеводы.

К предметам быта можно отнести мешки из оленьих шкур для хранения мягких вещей `падко`. Сумочки другого типа `тучу` меньше по размеру и предназначены для хранения швейных принадлежностей. Их шили из шкур с двух оленьих лбов (обычно светлой и темной окраски), соединенных по бокам вставками. Для новорожденных детей северные кочевники изготавливали люльку `потан`. Технология изготовления была известна немногим, поэтому чаще люльку передавали из одной семьи в другую. Этот удобный и незаменимый предмет быта был изготовлен таким образом, что использовался как в повседневной жизни, так и при каслании. Днем ребенок сидит в люльке, ночью его можно уложить (как в кроватку), а во время каслания люлька надежно защищает от холода и ветра.

Необходимым предметом быта оленеводов являлись деревянные колотушки `тропала`. Они служили для выколачивания снега с сиденья нарты, раскапывания снега при осмотре мест для пастьбы оленей и установке капканов. Тропала представляет собой лопатку с вогнутой лопастью. Пол в чуме подметают гусиным или глухариным крылом `борд`. Порядок в традиционном жилище обеспечивается тем, что у каждого человека и каждой вещи есть определенное место. Строго наказывают детей за баловство возле печки или костра. Очаг в чуме - это костер `вольнэй би` или железная печь `корт пач`. Вечером чум освещает лампа. Керосиновую лампу `кересин лампа` подвешивали на крюк. Все предметы быта имеют своё название, используются по назначению.

Жизнь в традиционных условиях - это особая жизнь. В ней каждый занимает своё место, выполняет свои функции, соблюдает порядок. Один из исследователей коми пишет: «Быт оленевода состоит из непрестанной работы и редких праздников. На мужчинах лежала обязанность пасти оленя, добывать зверя и птицу, ловить рыбу, изготовлять оленеводческий инвентарь и упряжь, заготовлять дрова. Женщины готовили пищу, заготавливали и перерабатывали продукты, обрабатывали шкуры, шили одежду и покрышки для чума, часто помогали в "мужских" делах. Дети тоже не оставались без дела. Девочки уже с 7-8 лет активно помогали матери в ее делах, некоторые в этом возрасте уже могли шить одежду. Мальчики в 7 лет могли запрягать оленей и управлять оленьей упряжкой, более старшие (10-12 лет) уже помогали пасти оленей и ходить на промысел» (Котов).

Жилище северных оленеводов является наиболее приспособленным для суровых условий. В чуме всегда тепло и уютно. Здесь нет ничего лишнего и всё приспособлено для того, чтобы жизнь проходила в своем размеренном ритме, связанном с постоянным кочевьем по тундре. Технология изготовления покрытий, шестов для чума выработана с годами, каждый оленевод хорошо знает, эту трудоемкую работу. Многие названия элементов чума перешли в коми язык из ненецкого вместе с предметами, их обозначающими. Установка, разборка чума делается не стихийно, а в строгой последовательности, даже вещи и приспособления для чума укладываются в установленном порядке. В устройстве чума всё рассчитано для быстрой и легкой перевозки, защиты от негативного внешнего воздействия (холода, комаров). Жизненный уклад оленеводов регулирует тепло, порядок в жилище. Чум является уникальным и вместе с тем самым универсальным жилищем для оленеводов.

Евгения Суббота - ученица Казымской школы

Информанты:
Канев Александр Алексеевич, 1936 г. рождения, с. Казым, пенсионер.
Канева Лукерья Михайловна, 1937 г. рождения, с. Казым, пенсионерка.
Канев Михаил Александрович, 1967 г. рождения, с. Казым, оленевод.
Рочева Васса Алексеевна, 1937 г. Рождения, с. Казым, пенсионерка.

Литература:
1. Ануфриева З.П. Коми литературно-ижемско-русский словарь для учащихся. Сыктывкар. 1992.
2. Арктика-мой дом. Полярная энциклопедия школьника. М.: «Северные просторы». 2001.
3. Власова В.В. Жеребцов И.Л. и др. Зырянский мир. Очерки о традиционной культуре коми народа. Сыктывкар, Коми кн-е изд-во, 2004.
4. Где ты живешь. Гипермедиа энциклопедия. Сыктывкар, 2006.
5. Коми народный эпос. М., Наука, 1987.
6. Лыткин В. И. Гуляев Е.С. Краткий этимологический словарь коми языка. Сыктывкар, Коми кн-е изд-во, 1999.
7. Югория. Энциклопедия Ханты-Мансийского Автономного округа. Т.2.Х-Мансийск, 2000.

Считается, что Север наш землёй обилен, а народу мало, даже цифры какие-то странные называют, сколько-то процентов от одной души человека на квадратный километр. Но у Бога каждый человек ценен, каждый народ, независимо от его численности. И если посчитать, сколько народностей живёт в нашей северной «пустыне», то картина сразу меняется: богат Север не только территориями, но и людьми.

Взять, например, коми-ижемцев, которые живут на границе с тундрой. Их там всего 12-13 тысяч, но без них невозможно представить Республику Коми, а без Коми – наш Север. И самые приятные впечатления от поездки в Ижму у меня остались прежде всего от самих ижемцев – людей очень скромных, трудолюбивых и не избалованных «цивилизацией». Да и не рвутся они в эту цивилизацию, как я заметил. Как и в прошлые века, живут натуральным хозяйством, занимаются охотой, рыболовством, оленеводством, держат лошадей. Конечно, и телевизоры в каждой семье есть, и компьютеры с Интернетом, и машины. Но всё-таки держатся и старого, глубинного.

О том, как сформировался этот народ, который некоторыми учёными-этнографами признаётся отдельным этносом, о его самобытной культуре и современных проблемах я побеседовал с председателем Совета межрегионального общественного движения «Изьватас» Николаем Рочевым. Но разговор неожиданно начался с общих знакомых.

Дело в том, что Николай – альпинист, восходил на самые высокие «семитысячники» Памира, со своим напарником Сергеем Семяшкиным занимается арктическими экспедициями. И был у него ещё один друг, Михаил Ерёмкин, о жизни и трагической гибели которого мы писали («Человек Севера», № 648, ноябрь 2011 г.). Николай рассказал, как Михаил по его приглашению приезжал в Ижму, чтобы поработать на консервации старинного Преображенского храма, который является не просто памятником архитектуры и градостроительства Республики Коми, а главной святыней Ижемского района.

– Мы с Мишей подружились в начале 80-х годов, когда я ещё в Сыктывкарском пединституте учился, – вспоминает Николай Васильевич. – На первом курсе у нас был кружок по туризму, и Миша несколько занятий провёл. Через несколько лет встретились на Приполярном Урале, там под его руководством ходил в горные лыжные походы. Когда покрытие купола Преображенского храма полностью сорвало ветром, за его ремонт никто не брался. Очень опасно было наверху даже находиться, не то что работать. А крышу с куполом требовалось срочно перекрыть, чтобы остановить разрушение храма. Я тогда работал в районной администрации, и мы обратились к местным предпринимателям, что надо спасать святыню. Откликнулся Иван Артеев: привёз фанеру, рубероид. Для работы я пригласил своих друзей – туристов Мишку Ерёмкина с Сашей Семяшкиным из Сыктывкара. Они в то время подрабатывали промышленным альпинизмом. Саша местный – родом из Щельяюра, во время ремонта жил у родственников, а Миша у меня.

И вот они вдвоём весь купол закрыли рубероидом где-то за две недели. На верхотуре на верёвках висели в холодную погоду. И какие-то смешные деньги, помню, мы им тогда заплатили, извинились, что больше нет. Но они, наоборот, были довольны, что удалось поучаствовать в таком святом деле.

Широко расселились

Храм Преображения Господня в Ижме (современный вид)

Надо сказать, благодаря Николаю Васильевичу была сохранена жизнь ещё нескольким старинным храмам Ижемского района – в ту пору, когда он был заместителем главы района. Продолжает помогать православной общине и сейчас, будучи председателем «Изьватас». И возможности для этого есть, поскольку с этим общественным движением вынуждены считаться и крупнейшие нефтегазовые компании, и лесозаготовители, и другие организации и предприятия, чья деятельность связана с местами проживания коми-ижемцев.

– А это не только Ижемский район, – говорит Рочев. – Ижемцев много в сёлах Печорского, Сосногорского, Усинского и Интинского районов. Есть поселения ижемцев в Ненецком, Ямало-Ненецком и Ханты-Мансийском автономных округах. Наших людей можно встретить и в Сибири, по побережью Ледовитого океана вплоть до Таймыра, и в европейской части – в Архангельской и Мурманской областях.

– Широко расселились, – удивляюсь.

– Так ведь наши люди – единственные, кто из коми народа занимается оленеводством. А кто такой оленевод? Фактически путешественник-землепроходец. К началу ХХ века, по официальным данным, численность оленьих стад у коми-ижемцев составляла более 300 тысяч голов. Каждый хозяин имел от 500 до 1000 оленей. Увеличение поголовья вынуждало искать новые пастбища, ещё бывало, что уходили от эпидемий, которые поражали оленей. Так вот и расселялись по Северу.

– А откуда пошли коми-ижемцы?

– Этническая группа формироваться начала с конца XVI века в бассейне рек Ижма и Средняя Печора на стыке трёх культур, трёх языков, трёх народов – на границе старожильческого русского населения Усть-Цильмы (это новгородцы и архангелогородцы), лесных ненцев и коми (удорачей и вымичей). Ещё на берегах Ижмы жил народ печера, который упоминается в новгородских летописях с XII века. После появления ижемцев их следы теряются. Куда подевались, непонятно. Скорее всего, тоже влились в коми-ижемцев.

Тут дело не в том, сколько процентов русской, ненецкой или коми крови в жилах людей. Что объединяет людей? Религия и культура, которая зависит от образа жизни. От коми мы отличаемся тем, что занимаемся оленеводством, а от ненцев – тем, что не перестали быть оседлыми, сельскими жителями. Такая вот особенность. Говоря современным языком, в оленеводство наши предки внедрили бригадно-вахтовый метод: летом стада перегоняли на побережье Карского моря, а на зиму возвращались с ними обратно к своим сёлам. Ещё, в отличие от ненцев, коми оленеводы активно занимались торговлей. Причём торговали не только на Европейском Севере и в Зауралье. В XIX веке их магазины были в Питере, Москве, Лондоне и Париже. В основном ставку делали на замшу. В ту пору это был очень дорогой и модный материал, из которого изготовлялось всё что угодно: и одежда, и обувь, и женские аксессуары. В одной только Ижме работали четыре замшевых завода.

Ижемские оленеводы были самыми богатыми людьми на Севере, а некоторые – даже купцами первой гильдии, и они заботились о своём народе. Строили школы, величественные храмы, которым мог позавидовать любой большой город. И я не знаю, почему сейчас мы ходим с протянутой рукой и почему оленеводство и другие традиционные для нас отрасли хозяйства стали убыточными.

Началось это после революции, когда в 20-х годах здесь началась национализация. В тундре были созданы «туземные советы», куда коми-ижемцев не пускали как «классовых врагов». Пастбища у них отобрали. С острова Колгуев ижемцев изгнали. Замшевые заводы прекратили свою работу. И до сих пор оленьи шкуры сжигаются – выгоднее покупать кожу в Турции и Китае.

Земля и вера

Новый Успенский храм в Ижме, построенный иеромонахом Германом (Юрченко)

– Вы надеетесь возродить то, что было до революции?

– Это уж вряд ли получится. Дай Бог сохранить то, что имеем сейчас. С момента своего учреждения в 90-м году наша организация «Изьватас» пытается объединить коми-ижемцев, восстановить культурные и родственные связи, которые были утеряны в годы советской власти, сохранить своё хозяйство, язык и культуру. Вот основные задачи. Считаю, что за последние годы культурные связи у нас восстановлены. В том числе благодаря возобновлению старинного праздника Луд, на который коми-ижемцы съезжаются в Ижму со всей России.

В последнее время мы несколько поменяли свои приоритеты. Если раньше делали упор на сохранение языка и культуры, то сейчас встал остро вопрос о сохранении окружающей среды. Выше нас, в верховьях Ижмы, стоят два больших промышленных города – Сосногорск и Ухта. И воду в Ижме пить нельзя, купаться – тоже. Рыбаки в сетях вместо рыбы поднимают иногда сгустки нефти. Река Печора также загажена. На нефтяных месторождениях в Усинском районе постоянно экологические катастрофы происходят, по Усе всё это сливается в Печору и плывёт по нашему району. Бывает, что иной год косяки сёмги, нельмы или сига не заходят в Печору на нерест. Покрутятся-покрутятся у самого устья и уходят в Скандинавию или в другие реки.

Ещё когда проводили ядерные взрывы на Новой Земле, то все ядерные осадки выпадали на севере Коми и в Ненецком округе, заражая нашу территорию, потому что время взрывов выбиралось при северном ветре, чтобы, не дай Бог, на Америку ничего не попало. С Плесецка при запуске ракет ступени тоже падают на нас. Со всех сторон… А нам здесь жить, мы должны сохранить свою землю для детей и внуков. Деваться нам некуда.

– А дети-то будут здесь жить, не уедут в города?

– Ещё в 2010 году мы поставили себе в числе главных задач работу с молодёжью. Собрали конференцию в сельском клубе в Мохче. Со всех регионов приехали представители молодёжи, рассказали о своих проблемах. Два года мы готовились к тому, чтобы собраться здесь, в Ижме, в палаточном лагере. А в прошлом году перед Лудом провели молодёжный летний лагерь. Приехало три десятка молодёжных лидеров со всей республики, из других регионов. Устроили мозговой штурм, предлагались самые разные варианты решения проблем. Чем удержать молодёжь? Работа – это понятно. Но должен быть и досуг. И вот здесь большую роль может сыграть спорт. Поэтому в наш летний лагерь мы пригласили прославленных земляков – олимпийских чемпионов Василия Рочева и Раису Сметанину. Они много чего подсказали.

– Из-за того что активность коми-ижемцев возросла, ходят слухи о вашем самоопределении. Насколько они верны?

– Это выдумки. Начиная с 2002 года в списке народов российских мы отмечены отдельной строкой как этническая группа коми народа – так и есть, и мы не отделяем себя от коми. Для нас самоопределение – это получение статуса коренного малочисленного народа, и это главное, чего мы добиваемся. Этот статус позволит претендовать на сохранение своей культуры, своего языка и получать на это помощь со стороны государства. Мы ведь даже сами собой управлять не можем. У нас засланное руководство района, которое не знает ни положения дел, ни истории, ни менталитета людей, ни как с местным населением надо разговаривать. Какие-то важные вопросы решаются авторитарно, без совета с людьми.

– Тем не менее я слышал, что компания «ЛУКОЙЛ» именно с вашей организацией «Изьватас» заключает договора на проведение работ в Ижемском районе.

– Не совсем так. Недавно я ездил в Усинск, где мы с «ЛУКОЙЛ-Коми» подписали соглашение, в котором прописано, что все работы, которые они будут проводить на территории Ижемского района, должны согласовывать с нами. И там акцент на экологию – чтобы прекратить такую практику, когда нефтяные разливы просто засыпают землёй, пряча от глаз. Нет, они обязаны полностью очистить территорию от загрязнения. Ещё мы договорились, чтобы «ЛУКОЙЛ» оплачивал обучение наших ребят в вузах страны по необходимым для района специальностям.

– Какие это специальности?

– Району нужен зоотехник, хотя бы один. Нужны технологи по сельскому хозяйству и по строительству, свои толковые юристы. В этом году больше 20 ребят из района уже поступили в вузы.

Ещё нефтяники помогают в реставрации Преображенского храма в Ижме, выделили 300 тысяч рублей и обещают ещё 450 тысяч. Эти деньги пойдут на восстановление купола, который сейчас накренился. Храм очень большой, средств требуется много. Также они выделили средства на восстановление церкви Кирика и Иулитты в Щельяюре. Сохранить землю и веру людей – вот главное, на чём может строиться и всё остальное.

– А как с другими храмами в районе?

– В Сизябске Благовещенский собор люди сами сохранили, собрали деньги и ещё поставили звонницу, ограду железную. А в Мошъюге деревянные храмы будут восстанавливаться. В этом селе есть уникальная трёхъярусная колокольня, которой больше 130 лет. Местные мастера возвели её из лиственницы без единого гвоздя. За время, пока стоит, трижды загоралась от молнии, и каждый раз сельчане её спасали, тушили пожар. В советское время она наклонилась и стала похожа на Пизанскую башню. В 2006 году в администрации района решили её выправить. Мы привезли несколько мощных домкратов, местные жители работали там почти целый месяц. Под фундамент блоки бетонные подставили. И сейчас любо-дорого посмотреть, стоит как свеча.

Восстанавливается старинный храм и на моей родине, в селе Гам. О нём мне рассказывали дед с бабушкой, глубоко верующие люди. Жили они зажиточно, и в 30-е годы их раскулачили – с детьми, которых было больше десяти, выгнали на улицу из их двухэтажного дома. И вот интересный факт. Когда в 37-м году арестовали и повели на расстрел последнего священника гамской церкви отца Палладия Попова, сейчас причисленного к лику святых, он наказал своей жене, чтобы она пустила в священнический дом жить семью дедушки. Так что отец мой и многочисленные дядьки и тёти выросли в этом доме. Там и я родился. От отца Палладия осталось много икон. На чердаке лежала церковная утварь. С 2008 года, когда младший брат последним перебрался в собственное жильё, священнический дом стоит пустой.

– Ещё какая-нибудь память о святом вашей земли осталась?

– Есть почитаемое место, где отца Палладия расстреляли, – недалеко от Ижмы, на берегу реки Куча. Мы собираемся там установить часовню. Говорят, что человек он был хороший, не только молился, но и лечил людей, был врачом. Народ его очень уважал.

Такие люди освящают нашу землю, которая, как известно, не стоит без праведника. Память о них даёт силы жить и надежду, что не запустеет наш Север.