Формирование читательской компетенции через методику медленного чтения. Новое в рубрике

— Александр Николаевич, современный человек, живущий в постоянном цейтноте, безусловно, знает, что читать необходимо — для того чтобы понимать мир вокруг себя, понимать себя. Но у него есть и множество иных желаний, которые оттесняют чтение на второй план. Так какие книги должны заполнить этот «второй план»? Что нужно прочитать во что бы то ни стало?

— Тут вопрос приоритетов. И чтение чтению рознь. Скажем, газеты, периодику можно читать и в метро. Детективы, чтобы убить время (это потрясающее выражение: «убить время»), тоже можно читать в метро. Но Достоевского!.. Я не понимаю, когда читают Достоевского в метро.

Дань сегодняшнему времени — электронные книги. У меня их несколько, но я ими почти не пользуюсь. Я люблю держать в руках книгу изданную, напечатанную. У нее определенный шрифт, есть поля, без которых я не могу читать. Я всегда читаю с карандашом, и всегда на полях делаю какие-то пометы. И как потом интересно перечитывать! Интересно смотреть, какие места отмечены, видеть свои мысли, которые записал на полях, рядом.

Меня в свое время поразил Горький: он всегда очень быстро читал — и всегда с карандашом в руках. Все книги его библиотеки — она сохранилась, находится в Музее Горького, это около 10 000 книг, — так вот, все книги его библиотеки — с пометками! Он читал очень внимательно. А ведь он еще и молодым авторам отвечал. Но практически все литературоведы и все писатели читают с карандашом. Это, так сказать, аксиома.

Так что же нужно прочесть в первую очередь? Скажу так: лучше меньше, да лучше. Ведь даже в русской литературе очень много имен. Курс, который, например, я читаю в Сретенской семинарии, рассчитан почти на четыре года, и при этом я не говорю о многих писателях, на творчестве которых мне бы очень хотелось остановиться, причем это даже писатели не второго плана, а первого. Потому что лучше глубже разобрать произведения Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Достоевского, Толстого, рассмотреть их более скрупулезно. Я даю самое главное — методику чтения текстов. А дальше пусть ребята идут уже сами, они научились правильно читать.

В принципе у преподавателя задача № 1 — научить читать. Казалось бы, в школе мы учимся читать, и мы умеем читать, но... мы умеем только глотать буквы, слова, предложения, сюжет постигать и потом его пересказывать — а в этом, кстати, особенно поднаторели всякие энциклопедии. Действительно, зачем читать четыре тома «Войны и мира», если можно 8 или 16 страниц пробежать какого-то непонятного текста — и будешь уже иметь представление о романе и слыть даже образованным человеком, потому что ты в принципе знаешь, о чем «Война и мир». Но спрашивается: зачем Толстому нужно было пять лет каторжного труда? Он сибарит, он любит балы, рулетку, карты, и он отказывается от всего этого ради того, чтобы написать роман, — причем не ради гонорара, подчеркиваю, и даже не ради славы, хотя он человек был тщеславный. Но он хотел что-то донести нам! А нам это не нужно, нам 8 страниц достаточно...

Главное ведь — наше отношение к тому, что мы читаем. По сути художественное произведение — это духовное зеркало, в которое мы смотрим, и оно показывает то, что мы видим. Если мы увидим только один детектив, значит — это такое наше содержание. Если мы увидим богословский смысл, значит, мы уже чуток продвинулись духовно, значит, мы уже видим то, что другой не замечает. Может быть, даже и автор сам не предполагал, что этот смысл у него есть, но мы его увидели. О чем это свидетельствует? О том, что у нас уже духовное зрение отточено, мы это можем видеть.

— Крайне важный для понимания прочитанного вопрос: каковы правила, следуя которым человек обретет радость от чтения? Ведь мы знаем, что духовную жизнь человек тогда начинает ценить, когда ощущает первые победы над собою, над грехом.

— В чтении то же самое: когда будут первые открытия, когда человек в, казалось бы, уже давным-давно известном тексте вдруг найдет что-то неожиданное для себя.

Мы с бывшими студентами некоторых вузов, в которых я когда-то преподавал, практикуем следующее. Периодически — скажем, раз в месяц — мы встречаемся где-нибудь. И заранее договариваемся, какое произведение все читают. Это основное условие: чтобы все прочитали. На этих встречах мы его обсуждаем. И происходят открытия! Во-первых, когда они читали, они уже, оказывается, сделали кучу открытий, и теперь, когда мы собрались вместе и начинаем обсуждение, — каждый делится этими открытиями. Понимаете, как интересно?! Это гораздо интереснее, чем читать детективы, намного интереснее. И вы и представить себе не можете, как они радуются этим открытиям! Почему? Потому что это маленькие победы над собой, над, так сказать, рутиной. Все они «сидят» в интернете, большинство из них — журналисты, причем профессиональные журналисты, так что читают они очень много, и, тем не менее, для них это отдушина — прочитать небольшое произведение, а потом всем вместе его обсудить, его разобрать, посмотреть, открыть смыслы. И в этом тоже большая радость. И чем дальше они взрослеют, тем больше им открывается — это тот же самый духовный рост, только благодаря литературе.

— Свои лекции вы никогда не читаете «по бумажке» и уж тем более — никогда по напечатанному тексту. И если вы обращаетесь к каким-то вспомогательным материалам, то это всегда — ваши наброски от руки, сделанные на небольших листочках, которые, можно сказать, уникальны. И в этом плане уникальна и ваша манера подачи информации. Что мне, как читателю, может дать такой способ работы с текстом, когда я выписываю для себя что-либо от руки, делаю заметки, а не просто читаю упоминавшиеся уже электронные книги, планшеты, как это привычно для многих сегодня?

— Рукопись — это твое. Даже когда книгу пишешь, если пишешь от руки, — это твое. Достоевский когда-то говорил, что нужно непременно обмакивать перо в чернильницу: потому что пока перо несешь к ней, а потом к листу бумаги — обдумываешь мысль. Нужно всё время думать. Когда строчишь, обдумывание как бы пропадает; когда процесс письма идет медленно — есть возможность думать. Конечно, он говорил и с некоей иронией, но смысл в этом глубокий.

Когда ты пишешь своей рукой, этот текст действительно твой и ничей иной — и твоим почерком написан, и как бы твоя энергетика в нем сохраняется.

Когда же текст набран на компьютере, то я правлю всё равно рукой — делаю распечатку и в нее вношу изменения. Можно, конечно, и на компьютере править, но лучше — так: лучше видишь, где какое слово поменять, где сделать стилистическую правку.

А когда выходит книга — на нее смотришь как на совершенно чужеродное создание. С тобой ничто ее не связывает — печатные буквы, бумага, какой-то переплет... ну, может, разве что фамилия твоя. И то неизвестно еще, ты написал книгу или какие-то идеи пришли свыше. Поэтому и на фамилию тоже смотришь несколько с опаской: она там стоит, а твоя ли это книга? можешь ли ты сказать, что это моя книга?

А эти мои бумажки — я каждую букву в них знаю. И если надо что-то заменить — заменяю, пишу другую... Они копятся, потом эти заметки будут как-то использованы: в статье ли, в новой ли лекции, в докладе... Все они собираются сначала в конвертики, потом конвертики — в папки, потом в большую папку всё складывается. И всё систематизировано. Но самое важное — я об этом и студентам говорю, когда они пишут курсовые или дипломные работы: первые мысли, которые появляются при чтении текста, непременно фиксируйте — они бывают самыми интересными. Потом вы к ним вернетесь. Не зафиксировали — всё, вы их забудете. Это как сон: когда снится, ты помнишь и присутствуешь во сне, как только проснулся — еще, может быть, поначалу помнишь, а вечером уже нет. Вот точно так же с этой мыслью. Но она бывает крайне драгоценна. Ведь это тот самый контакт, особенно если духовную литературу читаешь, сверху посланный контакт. И чтобы он не прерывался — запиши, зафиксируй где-то. Потом к этому непременно вернешься. У меня даже есть специальный блокнот — не дневник, нет, а для каких-то попутных мыслей, что называется. И когда спустя какое-то время его перечитываешь — поражаешься: это не твои мысли, я так подумать не мог! Но эти мысли украсят любую статью, любой доклад, любую лекцию. Поэтому ребятам я всегда говорю: «Читать нужно с карандашом и эти попутные мысли непременно фиксировать».

Беседовал Иван Ишмухамедов
pravoslavie.ru

Начиная с октября прошлого года в непосредственной близости от Кремля, в здании по адресу Моховая, 11, где располагается Институт Стран Азии и Африки, время от времени происходит нечто странное. Поздним вечером, несмотря на непогоду, выходные или праздничные дни, здесь собираются люди, зачастую даже не знакомые друг с другом, и вместе читают избранные тексты из Танаха или Талмуда. Медленно, по словам. Порой даже по буквам – сличая русский перевод с оригиналом и выявляя его, перевода, неточности и огрехи. Мини-циклы в формате «study group», организованные проектом «Эшколот» при поддержке фонда AVI CHAI, проходили в ИСАА уже пять раз и были посвящены «Дорожным рассказам» из Талмуда, Книге Ионы, Экклезиасту, Книге Эстер и Песни Песней. Слушатели (они же читатели) при содействии приглашенных экспертов - филологов, историков, религиоведов и философов - как будто заново прочитывали классические еврейские тексты, задаваясь вопросами, возникающими при таком углубленном чтении, и вместе искали на них ответы. О формате «study group» и методе «медленного чтения» рассказал корреспонденту «Букника» программный директор «Эшколот» Семен Парижский – филолог, преподаватель и специалист по ивриту и средневековой еврейской литературе.

Максим Эйдис: Откуда появилось название метода «медленное чтение»?

Семен Парижский: «Close reading» – стандартный термин из западноевропейской литературной критики, означающий внимательное, вдумчивое чтение классической литературы. Изучение шаг за шагом, анализ значения каждого образа, каждого слова. Мы придали этому термину новый оттенок, назвав его по-русски «медленное чтение» и поставив в контекст «slow food vs. fast food». «Медленное чтение» - отчасти антимодернистский жест: люди сегодня читают слишком быстро, утрачивая из-за этого «вкус» чтения. Наконец, наш метод апеллирует к древней еврейской практике мидраша, основанной на том, что с самыми важными вопросами мы обращаемся к базовым текстам и пытаемся добиться от них ответа. Для этого у евреев 2000 лет назад возникла особая техника чтения-допроса сакральных текстов - мидраш – и соответствующий институт: бейт-мидраш. Вот мы и хотим объединить в формате study group все три этих контекста: европейская литературная теория, антимодернистское «медленное чтение» и бейт-мидраш.

М.Э.: Для толкования, раскрытия смысла сакральных текстов в study group используется не только информация из других еврейских текстов, но результаты научных (например, археологических) исследований. Насколько это правомерно? Ведь Танах существовал внутри закрытой еврейской текстуальной культуры и не предполагал, наверное, дополнительных научных изысканий?

С.П.: Нет, уже в Средние века классические еврейские комментаторы (Раши, ибн Эзра и прочие) использовали филологические, исторические и другие научные методы. Танах – междисциплинарное явление, его нельзя рассматривать в рамках только одной дисциплины. И кроме того, современному читателю необходимо восстановление контекста, который для древнего читателя был попросту очевидным.

М.Э.: Кстати, о контексте. Какие-то фрагменты Книги Ионы, как я слышал во время study group, сегодня трактуются исследователями как ироничные или пародийные. Но ведь то, что кажется нам ироничным сейчас, совершенно не обязательно было таковым на момент создания книги. Или, например, в study group утверждалось, на основании 4 Цар 14:25, что Иона был не просто пророком, а «пророком-профессионалом» – человеком, который зарабатывал пророчествами на жизнь. Но ведь героем Книги Ионы мог быть какой-то другой Иона, разве нет? То есть здесь можно строить лишь теории, ничего не утверждая с точностью?

С.П.: Утверждать, что Иона в 4-й книге Царств и главный герой Книги Ионы разные люди, – умножение сущностей без надобности. Но, возможно, автор Книги Ионы (которая была написана позже 4-й книги Царств) сделал своим героем уже известного из истории пророка. Что же касается иронии и пародии, то они рассматриваются нами не исходя из современных представлений, а через анализ огромного массива пророческой литературы, жанрового анализа и сравнения. Хотя те эксперты, которые называли Книгу Ионы пародией, и не утверждали этого аподиктически. Скорее, поэтически.

М.Э.: И все же многие предположения, которые я услышал в study group, могут показаться надуманными. Может быть, под ними есть большой исследовательский базис, но в формате study group, видимо, нет возможности доказательно его раскрыть. Какой тогда смысл именно в таком формате? Можно же просто организовать цикл лекций, где рассказать собравшимся о неизвестном им контексте той или иной книги?

С.П.: При «медленном чтении» работает несколько иной доказательный механизм: он связан с убедительностью того или иного прочтения. Убедительность, как и в случае с риторикой, здесь связана с групповой динамикой и основана на формировании консенсуса и конвенций в конкретной группе читателей. Аргументация связана не столько с внешним научным дискурсом, сколько с аргументами в пользу того или иного толкования самого текста. И не стоит забывать, что close reading – чтение в группе, но с экспертом, который имеет определенные достижения в своей научной области.

М.Э.: Тогда почему эксперту просто не прочесть лекцию? Потому что это будет не так интересно?

С.П.: Потому что то, о чем говорит эксперт, должно ложиться в прочтение текста. Во время «медленного чтения» не текст иллюстрирует те или иные тезисы (как на лекции), а наоборот: логика разворачивания дискурса связана с процессом чтения текста.

М.Э.: Но ведь экспертов, наверное, много. Как я понял, идея о том, что Книга Ионы пародийна, отнюдь не признана всеми библеистами.

С.П.: Читатели могут сами решить, насколько убедительно такое толкование. Наша задача – дать максимально объемное и многослойное прочтение, чтобы оставить место для работы самого читателя. Ну и дать ему инструменты для дальнейшего погружения в текст: библиография, подходы и т.п. Еще мы следуем определенной диалектике части и целого, поэтому чередуем чтение по частям с концептуальными лекциями о книге в целом. Это известный герменевтический круг, когда часть можно понять только в контексте целого, но целое складывается только из частей.

М.Э.: На чем основан выбор той или иной книги для «медленного чтения»? Можно ли надеяться, что когда-нибудь в Москве пройдут study groups, на которых слушатели будут «медленно читать» Танах с самого начала?

С.П.: Мы выбираем книги, исходя из нескольких критериев.

Во-первых, тексты должны быть небольшими, чтобы их можно было прочитать целиком за обозримое время. Мы начали экспериментировать с переходом от разовых мероприятий к более регулярным занятиям, но такой переход может быть только постепенным. Мы не можем сейчас быть уверены, что люди станут ходить на study groups в течение, например, года, поэтому в текущем сезоне study groups состоят пока только из четырех занятий. В дальнейшем, возможно, мы увеличим длительность мини-циклов.

Во-вторых, для нас играет роль степень «классичности» книги. Мы стараемся выбирать книги, оказавшие определенное влияние на европейскую культуру, - Книга Ионы, Песнь песней, Экклезиаст. В Танахе есть маленькие книги, которые почти никто из людей, выросших в европейской культуре, не знает и не читает. Они для нас не приоритет.

В-третьих, как я уже говорил, «медленное чтение» невозможно в отсутствие экспертов. Поэтому при выборе книги мы руководствуемся и их наличием в пределах досягаемости. Что же касается вашего второго вопроса, то целиком Танах читать бессмысленно. Это же не книга, а библиотека.

М.Э.: И все-таки, что такое study group по сути - филология, история, религиоведение? Поможет ли знание того, внутри какой именно рыбы сидел Иона и каким образом персидский царь мог избавиться от неугодной жены, постижению глубинного смысла книги?

С.П.: Study group - междисциплинарный формат: это чтение классических книг через призму филологии, истории, этнографии, антропологии, религиоведения. Речь идет скорее не о постижении глубинного смысла книги, а о начале пути, о разведке, об овладении навыками и приобретении вкуса. То есть человек как бы ставит изучаемую книгу в раздел «прочитанное» на своей виртуальной книжной полке, и если ему захочется покопаться в этой книге еще – он будет знать, с какой стороны к ней подойти.

М.Э.: Метод close reading применялся в Западной Европе для светских текстов, в Москве же его применяют к текстам сакральным. Это первый такой эксперимент в наше время, или подобное сейчас делает кто-то еще в других странах - в Израиле, например?

С.П.: Библеистика в XX веке, особенно во второй его половине, уже вовсю использовала новейшие достижения литературной критики и теории (структурализм, гендерный анализ, http://en.wikipedia.org/wiki/Reader-response_criticism reader-response criticism и т.п.) Однако можно сказать, что да, таким методом книги Танаха читаются впервые на мини-циклах проекта «Эшколот». Во всяком случае, мы искали аналогичные случаи в российской практике, но не нашли.

И другие способы чтения:

Время чтения: 5 минут

Близится конец учебного года: контрольные, срезы, итоговые отметки… Многих родителей тревожит вопрос «Что делать, если ребенок медленно читает?». Хочется съязвить и ответить: «Поздно пить «Боржоми»…», но давайте разберемся в ситуации и не будем нагнетать панику, мучить несчастных (и без того измученных авитаминозом) школьников, заставляя просиживать за книжкой с секундомером и трястись над дневником.

www.topglobus.ru

Скорость чтения в начальных классах

1 класс: 25-30 слов в минуту — 1 полугодие ; 30-40 слов в минуту — 2 полугодие . В специализированных классах и школах повышенного уровня (например, гимназиях) возможен более высокий темп чтения — от 60 слов в минуту.

2 класс: 40-50 слов в минуту — 1 полугодие ; 50-60 слов в минуту — 2 полугодие. В специализированных классах и школах повышенного уровня — 85-90 слов в минуту в 1 полугодии и 90-95 слов во втором.

3 класс: 60-70 слов в минуту — 1 полугодие; 70-80 слов в минуту — 2 полугодие; 95-105 слов в минуту при повышенных требованиях. Про себя третьеклассник должен читать на 20 и более слов быстрее, чем вслух.

4 класс: 80-90 слов в минуту — 1 полугодие; 100-120 слов в минуту — 2 полугодие. Скорость чтения про себя на 50 и более слов быстрее, чем при чтении вслух.

Оговоримся сразу, в школе принято «измерять» скорость и технику чтения усредненными показателями. Но, дорогие заботливые и переживательные мамочки, не забывайте, что нормы эти ПРИМЕРНЫЕ. То, сколько слов читает ребенок в минуту, — далеко не самый важный показатель его интеллектуального развития, поэтому ориентироваться на соседа Ванечку, который летит впереди планеты всей и выдает к концу первого класса 120, совсем не стоит. Объясню почему…

Каковы причины медленного чтения ребенка?

Скорость чтения зависит от способа чтения (по слогам; слог + слово, целыми словами). Однако часто бывает так, что ребенок читает целыми словами, но все равно медленно. Почему это происходит?

shkolazhizni.ru

Если ребенок читает медленно, значит, для этого есть какие-то причины. Давайте разбираться и искать их вместе:

• Небольшой словарный запас ребенка. В этом случае многие попадающиеся слова будут ему незнакомы, что будет замедлять процесс чтения. Старайтесь обогащать лексикон малыша, больше с ним разговаривать, общаться. Читать разноплановую литературу.
• Отсутствие внимания. Если ребенок читает невнимательно, если его постоянно что-то отвлекает от чтения, он не сможет сосредоточиться на проговаривании текста и не сможет вникнуть в его смысл. Постарайтесь сконцентрировать его внимание на чтении – ребенок должен понимать суть прочитанного.
• Развивайте у ребенка оперативное поле зрения – так он сможет читать не по 2-3 буквы, а охватывать слово взглядом. Для этого просто садитесь читать как можно чаще.
• Плохо развитый артикуляционный аппарат – очередная причина замедленного чтения. Развивайте его, делайте с ребенком специальные упражнения. Часто медленно читают те дети, у кого были проблемы с развитием речи, кто поздно начал говорить и не выговаривал некоторые звуки.
• Плохо развитый уровень памяти. Нередко дети после трех прочитанных слов уже забывают, о чем шла речь. Это плохо действует на запоминание и понимание прочитанного.
• Регрессии. Читая, ребенок постоянно пробегает глазами только что прочитанное слово. Глаза совершают движения назад и ребенок дважды прочитывает текст. Это самый распространенный недостаток. Определись наличие регрессий можно, понаблюдав, как ребенок читает незнакомый текст. Если вы заметите, что глаза бегают, ребенок сначала читает слово про себя, потом произносит вслух, затем еще раз проговаривает несколько слов, чтобы понять смысл прочитанного, значит регрессия есть. Причиной может быть привычка, отсутствие внимательности или ребенку просто текст кажется трудным.
• Сложная литература. Подбирайте для ребенка литературу, соответствующую его уровню развития и возрасту. Не торопитесь с усложнением заданий.

umm4.com

А теперь ВНИМАНИЕ!

Если в жизни ребенок медлительный, меланхоличный, то и ждать от него реакции холерика не стоит. Это касается всего, чтение в этом случае не исключение. Уравновешенный и «непробиваемый» флегмат тоже вряд ли будет торопиться и, съедая окончания, «глотать» страницу за страницей. Если в обычной жизни ребенок долго думает, прежде чем ответить на вопрос, растягивает слова, то и читать он будет медленнее обычного. И в этом нет ничего плохого и страшного.

Главное не количество прочитанных слов, а осознанность. Что толку от того, что Ванечка за минуту долетел, а ответить на вопросы о прочитанном так и не смог? Какой смысл мешать слова в кучу, не видя ни точек, ни запятых, а потом делать большие глаза, удивляясь недопонятым фразам.

Чего ни в коем случае нельзя делать?

• Смеяться над ошибками, упрекать за неправильно прочитанные слова.
• Стоять над душой «с ремнем».
• «Наказывать» чтением. Типа «Не пойдешь гулять на улицу, если не прочитаешь от и до…», «Не получишь игрушку, если не прочитаешь 40 слов в минуту» и т.п.

Как помочь ребенку улучшить технику чтения?

www.ikirov.ru

• Читайте любимые сказки перед сном. Часть текста может читать мама или папа, а дальше — сам ребенок. Главное делать это регулярно, но не заставлять, а мотивировать «пряником». Хвалить, даже если было «так себе», говорить, что «я не смогу уснуть без твоей сказочки» и придумывать всевозможные маленькие хитрости, чтобы ребенок полюбил процесс чтения и добровольно брал книгу в руки. Хорошие советы есть в интервью с Ольгой Давлетбаевой: .
• Если в семье есть младшие дети, привлекайте «свободные ушки» , пусть слушают, как старший им читает. Тут и общение, и обучение одновременно!

• Практикуйте чтение отрывков текста в различном темпе : медленно, средне-быстро, максимально быстро.
• Пусть ребенок попробует читать, когда что-то ему мешает. Например, тиканье часов, щелканье языком или счет (мама вполголоса называет числа, хлопает в ладоши и т.п.).
• Чтение через решетку.

image.slidesharecdn.com

• Поощряйте чтение любых печатных материалов: детские журналы, комиксы, гороскопы и др. Пусть дети читают все, что их заинтересует! В доме в доступе всегда должна быть детская литература. Невзначай забытая на столе книга с яркими картинками, журнал, открытый на странице с анонсом нового детского мультфильма — все что угодно, только бы возникло желание взять в руки, полистать, почитать.
• Купите энциклопедию, где текст изложен доступно и разбит на небольшие блоки. Проэкзаменуйте друг друга на различные темы , например, почему идет дождь, почему бывает радуга и др.
• Если ребенка заинтересовал мультфильм или телепередача, подберите книгу на эту тему и предложите узнать, отличается ли авторская версия от телевизионной.

Тема детского чтения, на сегодняшний день, очень актуальна, все меньше и меньше детей увлеченно читают книги. Что можем сделать мы, взрослые, когда вокруг столько «соблазнов» в виде электронных гаджетов и телевизионных новинок? Самое простое, чему следует уделить внимание — это на собственном примере показывать, что МОЖНО получать удовольствие от самого процесса чтения книг. И как бы ни были популярны электронные книги, аудиозаписи литературных произведений, шуршание бумажных страниц ничто не заменит. Читайте сами и пусть ваши дети почаще видят вас с книгой в руках!

Уважаемые читатели! Актуальна ли для вас тема увеличения скорости чтения детей? Сколько слов в минуту читает ваш ребенок и как часто вы уделяете внимание этому вопросу дома? Возможно, у вас есть свои рецепты повышения техники чтения и они будут полезны кому-то еще. Делитесь советами в комментариях.

Все на свете должно происходить

медленно и неправильно...

Венедикт Ерофеев, "Москва - Петушки"

Словосочетание медленное чтение воспринимается сегодня примерно также, как и впервые обнаруженное сочетание знаков древнего языка: при том, что язык дешифрован и значение каждого знака понятно, их связь может указывать как на неизвестный ранее феномен культуры, так и на нераскрытые смыслы каждого из знаков.

I.

У слова медленный очевидна негативная коннотация, исторически закономерная. Медленный значит не быстрый. Быстрый зверь - сильный зверь. Родственный, подражающий зверю охотник и воин не должен медлить. Медлит слабый, больной, увечный, старый - обреченный на смерть изгой. В языке эти представления сохраняются: словен. medəł, -dlà "слабый", mədléti, mədlím "чахнуть, тосковать", чеш. mdlý "слабый, бессильный, бесчувственный", польск. mdły, mdlec, н.-луж. módły "бессильный, слабый, усталый". Случаи позитивного использования значения медленный в языке достаточны редки (ср.нем. bedächtig "рассудительный; медлительный").

Традиционное общество поощряет быстроту-силу во всех ее проявлениях. Красноречие столь же почетно, что и воинская доблесть; словесные поединки во время календарных праздников имеют ту же функцию, что и поединки с оружием. В древнеиндийской мифологии богиня речи Вач выше неба и шире земли; она - владычица и собирательница богатств; тот, кого она любит, становится сильным и мудрым. Богатство, сила, мудрость, красноречие - равноценные, изоморфные дары, имеющие один источник. Так Соломон просит у Господа мудрости и получает вместе с просимым богатство и славу (3 Цар. 3, 9-13).

Напротив, медлительность человека, поскольку она реально могла быть связана со слабостью и болезнью, во всех своих проявлениях воспринималась как потенциально опасная. Поведение медлительного человека (не похожего на всех) непредсказуемо, следовательно такой человек мог быть колдуном. Например, задумчивость , характерная для интеллектуала Нового времени, в традиционном обществе синонимична нерешительности-слабости-трусости как виду медлительности . "Задумчивость" легитимного колдуна таинственна, понимается как разрыв во времени, "путешествие" колдуна, его соприкосновение с силами иного мира с целью получения необходимой коллективу информации. "Задумчивость" обычного человека осознается аналогично, однако желание ответить на вопросы, которые никто не задавал, расценивается как причастность зловредной магии.

Описание одной из фигурок в корзине гадальщика африканского племени ндембу напоминает иконографию европейской Меланхолии. Фигурка Chamutang"a « изображает мужчину, сидящего съежившись, подперши подбородок руками и опираясь локтями на колени. Chamutang"a означает нерешительного, непостоянного человека... Chamutang"a означает также "человек, от которого не знаешь, чего ожидать". Его реакции неестественны... Ндембу любят, когда поведение человека предсказуемо... и если чувствуют, что кто-то неискренен, то допускают, что такой человек, весьма вероятно, колдун. Здесь получает новое освещение идея о том, что скрываемое потенциально опасно и неблагоприятно» 1 .

В русском языка слово задумчивость входило в синонимический ряд - уныние, меланхолия, грусть, томление, мечтание . Лишь в начале XVIII в. все эти слова утрачивают свойственное им до этого отрицательное значение 2 .

При устойчивости обыденных представлений о "быстром-правильном" и "медленном-неправильном" в мифах была возможна инверсия отношений между быстрым и медленным, благодаря чему медленное становилось одним из признаков главного мифического персонажа, связанным с его мудростью (при этом в языке мудрость связывается с быстротой как проявлением жизненной силы : русск. мудрый родственно лит. mandrùs "бодрый, гордый, задорный", лтш. muôdrs "бодрый, живой", д.-в.-н. muntar "ловкий, живой, бодрый", алб. mund "могу, побеждаю"; ср. греч. σοφία "мудрость, знание; хитрость, ловкость"; ср. также указание на соотнесении головыи testicula в мифах и ритуалах: « такие инверсии, как рождение из головы, с одной стороны, и, с другой, testicula как носители мудрости, ср. русск. мудé , ст.-слав. мѫдѣ - из и.-евр. *men-dh -: *mon-dh -, об особом роде духовного, умственного напряжения, возбуждения» 3 ).

Праслав. *m ъd ьl ьn ъ, *m ъd ьl ъ связано чередованием гласных с muditi , ст.-слав. мѫдити , мудить "медлить, мешкать". Фасмер предполагает родственность мудить словам со значением "мысль ": лит. maudžiù "причинять душевное страдание, тосковать по", гот. maudjan "напоминать".

II.

Мы смотрим на время вдоль,

а Бог видит его поперек.

М. Лютер

Когда мы произносим слово "мысль", то оказываемся рядом с тем местом, где наши привычные пространственно-временные определения (далекое-близкое, прошлое-будущее, медленное-быстрое) теряют смысл.

В греч. διάνοια "разум, мысль" διά- может указывать и на прохождение через то, что можно увидеть (νοέω "видеть") в пространстве и во времени, и на раз деление-раз мышление, "монтаж" увиденного.

"Прохождение через" физического тела подразумевает движение с определенными, предсказуемыми направлением и скоростью. Движение мысли непредсказуемо, симультанно , ее скорость в определенных ситуациях, например, во сне, бесконечно велика (ср. многочисленные примеры снов, в которых сложная серия событий, происходящих в течение нескольких часов, дней и даже лет, "на самом деле" разворачивалась долю секунды).

Через что проходит мысль? Попытаемся услышать ответ на этот вопрос, оставаясь в традиции языка, который когда-то спровоцировал его задать. Понятно, что мы тем самым оказываемся в пространстве мифа или "правдоподобного мифа", который Платон в "Тимее " счел единственно возможной формой записи всего относящегося ко времени создания космоса.

Именно здесь, в "Тимее" говорится о хоре. В греческом χώρα - "страна, земля, место", однако в "Тимее" χώρα скорее имя, чем понятие, имя иного , подчиняющегося "логике, отличной от логики логоса". Хора - "мать и восприемница" (51а), "Кормилица рождения" (52d) , но принадлежит "третьему роду": хора - ни "чувственная", ни "умопостигаемая". Хора - некое неведомое пространство: "оно вечно, не приемлет разрушения, дарует обитель всему рождающемуся, но сама воспринимается вне ощущения, посредством некоего незаконного умозаключения, и поверить в него почти невозможно. Мы видим его как бы в грезах и утверждаем, будто всякому бытию непременно должно быть где-то, в каком-то месте и занимать какое-то пространство, а то, что не находится ни на земле, ни на небесах, будто бы и не существует" (52a-b) .

Тимей говорит о хоре в контексте "правдоподобного" космогонического мифа, говорит о том как "Восприемница" упорядочивала стихии, привнося в них "разум и меру", "еще до того, как пришло время рождаться устрояемой из них Вселенной" (53а). Но Тимей ничего не говорит о том, что "Кормилица рождения" участвовала в создании человека и в привнесении в него "разума и меры". При чем же здесь мысль? Ведь нас интересовали не космологические фантазии греков, но то, как они мыслили мысль.

Платон, как и все греки, видел Вселенную как "единое живое существо, заключающее в себе все остальные живые существа, как смертные, так и бессмертные" (69с). Это означало подобие устройству Вселенной устройства всех ее составляющих организмов. Такими живыми организмами мыслились и человек, и государство. Можно заметить аналогию между космологической стратегией хоры (52d-e) и политической стратегией браков (18d-e) : в обоих случаях "закон возможного лучшего встречается с определенной

случайностью" 4 . Следующие слова из "Тимея", вероятно, помогут услышать ответы на поставленный выше вопрос: "если есть движения, обнаруживающие сродство с божественным началом внутри нас, то это мыслительные круговращения Вселенной" (90с).

Причастность мысли божественному означает лишь возможность резонанса. Как правило, траекторию мысли определяет не Логос, но слова: "слово завладевает нашей мыслью еще до того, как мысль находит выражение: мысль бродит в сознании, нам хочется ее уточнить, мы прибегаем к словам - они-то и распоряжаются мыслью, давят на нее грузом обиходных значений... люди используют слова равно в той мере, в какой остаются в неведении относительно того, что слова используют их".

Хора, обозначая "место записи всего, что отмечается в мире " 5 , дает место и словам-призракам, "мнениям". Мысль не-пред-с-казуема. Это свойство мысли ставит перед Платоном неразрешимуюили, лучше сказать, опасную задачу.

С одной стороны, именно "непредсказуемость" мысли, состояние безумия (μανία) позволяет поэтам и предсказателям (мантисам ) выступать в роли посредников, толкователей воли богов. В "Ионе" Платон высказывает присущее всем грекам представление о поэтах, которые "слагают свои прекрасные поэмы не благодаря искусству, а лишь в состоянии вдохновения и одержимости" (533е) Ср. у Демокрита: "Без безумия не может быть ни один великий поэт" (68 В 18 Diels) . Поэты в "Ионе" подобны пчелам, собирающим песни у медоносных источников в садах Муз; именно эти источники отнимают у них рассудок, даруя взамен исступление (μανία) (534а-d ).

С другой стороны та же самая "непредсказуемость" мысли позволяет самозванцам, использующим уловки фокусников (например, обман зрения: "Государство " 602с-d ), морочить людей, выдавать мнения-призраки за истину Даже Гомер оказывается в "Государстве" в ряду тех поэтов, которые "воспроизводят лишь призраки добродетели... но истины не касаются" (600е). Неистовство (μανία) здесь последовательно снижается. Если в "Ионе" неистовство присуще поэту-слуге богов и он подобен пчеле, то в "Государстве" неистовство - свойство, суть "огромного крылатого трутня" (страсти), высасывающего из юноши рассудительность, пока тот "не преисполнится нахлынувшим на него неистовством" (573а-b) . Здесь людей приводят в неистовство и служат предметом раздора "призрачные образы подлинного удовольствия": "так, по утверждению Стесихора, мужи сражались под Троей лишь за призрак Елены, не зная правды" (586b-c ).

В "Тимее" неистовству возвращен статус дара богов, однако утверждается, что правильно им воспользоваться можно лишь в двух случаях: если дару причастен неповрежденный в уме человек, то он обязан "расчленить все видения с помощью мысли и уразуметь, что же они знаменуют"; если же прорицают безумные, то к ним нужно приставить племя истолкователей (71d-72b ). Нельзя замедлить мысль, но можно локализовать источник непредсказуемости в печени, максимально удалив "зверя", непричастного рассудку и мышлению, от разумной души; можно отвести "прорицалищу" роль зеркала, отражающего то, что исходит из ума и являющего взору призраки; можно увеличить число посредников, толкователей-"укротителей", для которых образ мертвой и ослепшей печени, вещающей невнятно (72b) , вряд ли будет служить источником вдохновения, притягивающего одного к другому, наподобие магнесийского камня (как в "Ионе").

III.

В "Федре " и "Тимее " изложены два хорошо известных мифа, в которых содержатся противоположные, на первый взгляд, мнения о письменности. В одном диалоге говорится о вреде письменности, в другом - о ее пользе. Поскольку мы имеем возможность прочитать эти записанные мифы, для самого Платона проблема письменности если и существовала, то, очевидно, не как задача ответить на вопрос - "хорошо это или плохо". Платон не столько решал проблему (проблему в нашем понимании этого слова), сколько исполнял поручение (поручение как одно из значений слова πρόβλημα) ставить под вопрос всё, в том числе и то, что хорошо известно и вопросов вызывать не должно. Слово о письменности и в первом и во втором случае оказывается вброшенным так как бросают игральную кость (βλ ῆ μα): сначала кость ложится "неудачно", затем - "удачно".

В "Федре" Сократ рассказывает о том как бог Тевт (Тот) предлагает египетскому царю свои "изобретения" - число, счет, геометрию, астрономию, а так же - письмена. Объясняя значение письменности, Тевт говорит: "Эта наука, царь, сделает египтян более мудрыми и памятливыми, так как найдено средство для памяти и мудрости". Царь же полагает, что от этого изобретения больше вреда, чем пользы, поскольку письмена вселят в души научившихся им "забывчивость, так как будет лишена упражнения память: припоминать станут извне, доверяясь письму, по посторонним знакам, а не изнутри, сами собою. Стало быть ты нашел средство не для памяти, а для припоминания. Ты даешь ученикам мнимую, а не истинную мудрость. Они у тебя будут многое знать понаслышке, без обучения, и будут казаться многознающими, оставаясь в большинстве невеждами, людьми трудными для общения; они станут мнимомудрыми вместо мудрых" (274с-275b) .

В "Тимее" Критий рассказывает о встрече Солона со жрецами египетского города Саис. Солона приняли с большим почетом, поведали о египетских древностях, когда же он перевел разговор на старые предания Эллады, один из жрецов воскликнул: "Ах, Солон, Солон! Вы, эллины, вечно остаетесь детьми, и нет среди эллинов старца!... Все вы юны умом, ибо умы ваши не сохраняют в себе никакого предания, искони переходившего из рода в род, и никакого учения, поседевшего от времени" (22a-b) . Причина "немотствования" многих поколений греков, по мнению жреца, заключена в отсутствии у них письменности, которая неоднократно исчезала, не успев выработаться, после великих пожаров и наводнений, истреблявших все живое на Земле. У самих же египтян любое замечательное событие в их стране или в любой другой запечатлевается в записях, которые они хранят в храмах.

Отметим, что речь жреца, в которой письмо противопоставляется мифу (рассказу) сама по себе есть рассказ, который, чтобы дойти до нас, должен был пройти серию промежуточных передач-рассказов. Критий передает беседу между Солоном и Критием, своим дедом, который сам слышал от Солона пересказ беседы последнего со старым жрецом, рассказывающего, почему все греки оказываются во власти устного изложения и выдвигающего на передний план письмо. Так с помощью изложений устных изложений те, кто скован цепью устных традиций, объясняют себе как некто другой, прибывший из страны, имеющей письменность, объясняет им устно, почему они обречены на устность 6 .

Критий завершает свой рассказ словами благодарности деду: "Ведь в свое время я выслушивал все это с таким истинно мальчишеским удовольствием, а старик так охотно давал разъяснения в ответ на мои всегдашние вопросы, что рассказ неизгладимо запечатлелся в моей памяти, словно выжженная огнем по воску картина" (26b-c). Так повторяются тема и образы "Федра", где после рассказа о Тевте Сократ сравнивает изобретенные им письмена с живописью: "ее порождения стоят, как живые, а спроси их - они величаво и гордо молчат. То же самое и с сочинениями: думаешь, будто они говорят как разумные существа, но если кто спросит о чем-нибудь из того, что они говорят, желая это усвоить, они всегда отвечают одно и то же (275d-e) . Но есть другое сочинение, "родной брат первого... которое по мере приобретения знаний пишется в душе обучающегося" (276а). В "Филебе" Сократ сравнивает душу с книгой, в которой память, ощущения и впечатления ("наш писец") записывает истинные или ложные мнения, а другой мастер, живописец, "вслед за писцом чертит в душе образы (ε ἰ κόνας) названного(38е-39b ).

Первая отмеченная Сократом в "Федре" "дурная особенность письменности" связана с неподвижностью: "ее порождения стоят как живые ", живыми не являясь; письмена слепы: они не видят, не различают тех, кто к ним обращается, "всегда отвечают одно и то же", эта неспособность письмен вступить в диалог равнозначна их молчанию; письмена беззащитны, "нуждаются в помощи своего отца" (275е).

Для того, чтобы получить возможность увидеть "неподвижность" письмен и с помощью тех же письменных знаков обратить внимание своих читателей именно на это их, знаков, свойство, нужно по меньшей мере обоюдное знание определенной традиции, ритуала как такового, в котором звучащее слово неразрывно связано с движением, с репродуцирующим движением тела, способного лишь в речи-действии, речи-представлении припомнить все жизненно необходимое с самого начала, в том числе и в первую очередь вспомнив о самой возможности говорить и двигаться 7 . Тело посвящаемого, как и тело младенца, уязвимо, его движения неловки, он чаще в сонном забытьи и неподвижен, не разбужен, его речь невнятна (это даже не речь, но ее отсутствие - молчание), глаза открыты, но не видят - он слеп.

IV

Текст по определению, по своей этимологии, не может быть скоро закончен (лат. textum "ткань; связь, соединение; слог, стиль"). Текст - нечто живое , имеющее свою судьбу и судьбу определяющее (ср.: "нить судьбы" и устойчивый в мифах мотив Судьбы-пряхи; "плетение словес" древних книжников: "нежели паучноточная простиратипрядениа, акы нити мезгиревых тенет пнутати [ плести] " - Епифаний Премудрый). Паутина мизгиря (паука) кажется столь непрочной, недолговечной, и именно из самого себя, подобно пауку, ткет Брахма космическую ткань, первовещество вселенной - паутину (ср. в "Законах Ману": "он [ Брахма] , чье могущество непостижимо, погрузился в самого себя, неоднократно выжимая время временем" (I, 51) ). Паутина и в самом деле эфемерна, только день Брахмы равен всему сроку существования данного мира. В. Подорога, вспоминая рассказы этолога Юкскюля о настоящих пауках, замечает: "Паутина и отделена от паука и с ним неразрывна, они представляют собой одно ризоматическое единство. В сущности, можно предположить, что паутина это своего рода мозг паука, его единственно возможный акт мысли, церебральная калька, которая наброшена на мир его жертв и врагов" 8 . В мифах паук творец, культурный герой, с присущей ему мудростью, спаситель (ср. рассказы о спасении от врагов Давида, Мухаммада, Христа с помощью пауков), но и злодей, которому свойственна холодная жестокость (ср. высасывание крови, дьяволичность как реализацию символических значений паука в христианстве).

Неподвижность письмен обманчива, они хитры, осторожны, некоторые из них умеют ловко скрывать свою властность и агрессивность, и чтение в любой момент способно превратиться из вполне безобидного занятия в дикую охоту. Одни и те же знаки могут быть организованы по-разному, следовательно, должны существовать и различные способы, маршруты чтения. Ролан Барт выделяет два рода литературы: Произведение и Текст. Они отличаются друг от друга не так как, скажем, проза от поэзии или беллетристика (изящная словесность) от бульварного чтива. Любое "произведение" имеет свой "текст"; без текста произведение как и тень без тела существовать не могут. Различить Произведение и Текст можно не по "почерку" автора, но лишь по "походке" читателя. В одном случае читатель движется "вдоль" Произведения, в другом - "поперек" Текста.

Речь здесь идет не о манере чтения, но об идее и определенной идеологии чтения. "Произведение", по Барту, сродни "мифам", которые подвергались им разрушительному анализу в 50-е годы; произведение выполняет властную, принудительную функцию. "Текст" для Барта - это вожделенное пространство свободы.

«Позволяя произведению «увлечь» себя (умело построенным сюжетом, экономно и выразительно обрисованными «характерами» и т. п.), «переживая» за судьбу его персонажей, подчиняясь его выверенной организации, мы - совершенно бессознательно - усваиваем и всю его топику, а вместе с ней и тот «порядок культуры», манифестацией которого является это произведение: вместе с наживкой захватывающей интриги и душераздирающих страстей мы заглатываем крючок всех культурных стереотипов, вобранных, сфокусированных и излучаемых на читателя романом, стихотворением, пьесой. С известной точки зрения, произведение есть не что иное как особо эффективный (ибо он обладает повышенной суггестивной силой) механизм для внушения подобных стереотипов, закодированных на языке определенной культуры и нужных этой культуре в целях регулирования поведения своих подопечных» 9 .

Текст преодолевает отчуждающую власть «произведения». «Основанный на
принципе «различения» и «тмесиса», весь состоя из разнообразных «перебивов». «разрывов» и «сдвигов», сталкивая между собой гетерогенные социолекты, коды, жанры, стили и т. п., текст «дезорганизует» произведение, разрушает его внутренние границы и рубрикации, опровергает его «логику», произвольно «перераспределяет» его язык. Текст для Барта и есть та самая

у-топия (в этимологическом смысле слова), «островок спасения», «райский сад слов», где законы силы, господства и подчинения оказываются недействительными, где со смехом воспринимаются претензии любого культурного топоса на привилегии и где есть только одна власть - власть полилога, который ведут между собой равноправные культурные «голоса»» 10 .

"Текст, - говорит Барт, - не может неподвижно застыть (скажем, на книжной полке) он по природе своей должен сквозь что-то двигаться - например, сквозь произведение, сквозь ряд произведений... Тексту присуща множественность. Это значит, что у него не просто несколько смыслов, но что в нем осуществляется сама множественность смысла как таковая - множественность неустранимая , а не просто допустимая. В Тексте нет мирного сосуществования смыслов - Текст пересекает их, движется сквозь них" 11 .

Важнейшая для Барта мысль состоит в том, что процедура «чтения», которой требует «текст», должна существенным образом отличаться от критической «интерпретации», которую предполагает «произведение». «Литературно-критический аспект старой системы, - говорит Барт, - это интерпретация, иными словами, операция, с помощью которой игре расплывчатых или даже противоречивых видимых форм придается определенная структура, приписывается глубинный смысл, дается „истинное" объяснение. Вот почему интерпретация мало-помалу должна уступить место дискурсу нового типа; его целью будет не раскрытие какой-то одной, "истинной структуры, но установление игры множества структур» 12 . Совсем иное дело-«чтение», ибо в акте чтения субъект должен полностью отрешиться от самого себя - тем полнее будет его удовольствие от произведения. «Одно только чтение испытывает чувство любви к произведению, поддерживает с ним страстные отношения. Читать - значит желать произведение, желать превратиться в него, это значит отказаться от всякой попытки продублировать произведение на любом другом языке помимо языка самого произведения: единственная, навеки данная форма комментария, на которую способен читатель как таковой - это подражание» 13 .

Читать - значит читать телом, читать всем телом , не исключая и эротического тела, тела как источника наслаждения. Читать - значит нарушать, пре-ступать: "едва ли не все философские школы отвергали гедонизм; его права отстаивали лишь маргинальные авторы - Сад, Фурье; даже для Ницше гедонизм - это пессимизм. Удовольствие всегда третировали, умаляли, развенчивали, противопоставляя ему твердые, благородные ценности (Истина, Смерть, Прогресс, Борьба, Радость и т. п.)" 14 . "Говорят, что, рассуждая о тексте, арабские эрудитыупотребляли замечательное выражение: достоверное тело . Что же это за тело? Ведь у нас их несколько; преждевсего, это тело, с которым имеют дело анатомы и физиологи,- тело, исследуемое и описываемое наукой; такоетело есть не что иное, как текст, каким он предстаетвзору грамматиков, критиков, комментаторов, филологов(это - фено-текст). Между тем у нас есть и другое тело - тело как источник наслаждения, образованноеисключительно эротическими функциями и не имеющееникакого отношения к нашему физиологическому телу:оно есть продукт иного способа членения и иного типа номинации; то же и текст... Текст обладает человеческимобликом; быть может, это образ, анаграмма человеческого тела? Несомненно. Но речь идет именно о нашемэротическом теле. Удовольствие от текста несводимо кего грамматическому функционированию, подобно тому как телесное удовольствие несводимо к физиологическим отправлениям организма. Удовольствие от текста - это тот момент, когда моетело начинает следовать своим собственным мыслям;ведь у моего тела отнюдь не те же самые мысли, чтои у меня" 15 .

"Текст-удовольствие отнюдь не обязательно должен живописать удовольствие, а текст-наслаждение ни в коем случае не призван поведать нам о наслаждениях. Удовольствие от изображения не связано с объектом изображения: порнография не гарантирует стопроцентного удовольствия. Выражаясь в зоологических терминах, можно сказать, что текстовое удовольствие возникает не там, где имеет место отношение имитатора к своей модели (отношение подражания), а всего лишь там, где наблюдается отношение жертвы миметического обмана к самому имитатору (отношение вожделения, производства)" 16 .

« Творчество Мераба Мамардашвили необычайно объемно и разнопланово. И все же особое - если не главное - место в нем занял Марсель Пруст. Ему были посвящены два цикла лекций общим объемом свыше семидесяти печатных листов (Тбилиси, 1982, 1984) [...].
Иногда мне кажется, что любовная тяга Мераба Мамардашвили к Прусту соответствует его внутреннему образу мыслительной жизни. Быть мыслителем значит быть медленным, очень медленным. Желать медленной, очень медленной жизни, как если бы эта жизнь полностью соответствовала ходу мысли - этим медленным циклам и поворотам одной-единственной мысли. И это - как Закон. Ибо мысль, которая постоянно удерживает себя от падения в собственное начало, оспаривает последнее, создавая его дубли и отражения, эта мысль не может быть быстрой. Этический Герой, а именно таким мне представляется Мераб Мамардашвили, не может жить быстро. Слишком многое замедляет жизнь в мысли. Взять хотя бы первое требование, которое не устает заявлять Мераб Мамардашвили Представьте себе ситуацию, что вы переживаете глубокую феноменологическую редукцию и, постепенно вынося все за скобки, оказываетесь исторгнутыми из самих себя, из своих натуральных отношений с миром, становитесь как дети - и это прекрасно. Но перед вами трудная задача вновь вернуть то, что вы утратили. И этот возврат начинается с первым словом, которое должно назвать вещи "своими" именами - теми, что только и будут возможны с той точки зрения на мир, которую вы завоевали в феноменологической редукции. Вы - Адам, первый человек, вы называете мир» 17 .

Дмитрий Сергеевич Лихачев вспоминает: « В 1926 г. я занимался в Ленинградском университете в семинарии (тогда говорили "семинарий", а не "семинар", как сейчас) по Пушкину у Л. В. Щербы. Занятия шли по методике медленного чтения, которая приучала студентов к глубокому филологическому пониманию текстов. За год мы прочли только несколько строк из "Медного всадника"» 18 .

Примечания

1 Тэрнер В. Символ и ритуал. М., 1983, с. 57-58.

2 Калакуцкая Е.Л. Лексико-семантическая тема "уныние-меланхолия-задумчивость-забвение" в русском языке и культуре второй половины XVIII в. // Логический анализ языка. Культурные концепты. М., 1991, с. 142.

3 В. Н. Топоров Пространство и текст // Текст: семантика и структура. М., 1983, с. 253

4 Деррида Ж. Эссе об имени. М., 1998, с.157.

5 Там же, с. 158.

6 Там же, с. 169.

7 Можно вспомнить гипотезу о ритуальном происхождении языка, "имея при этом в виду, что именно ритуал был тем исходным локусом, где происходило становление языка как некоей знаковой системы, в которой предполагается связь означаемого и означающего": Топоров В.Н. О ритуале. Введение в проблематику // Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятниках. М., 1988, с. 21.

8 Подорога В.Послесловие. // Делёз Ж. Складка. Лейбниц и барокко. М., 1997, с. 257.

9 Косиков Г. К. Ролан Барт - семиолог, литературовед // Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1994, с. 42.

10 Там же, с. 43.

11 Барт Р. От произведения к тексту // Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1994,с. 415, 417.

12 Barthes R. L"écriture de l"événement. - In: "Communications", 1968, № 12, р. 112. (с. 373 наст. изд.).
13 Барт Р. Критика и истина // Барт Р. Избранные работы, с. 373.

14 Барт Р. Удовольствие от текста // Барт Р. Избранные работы, с. 510.

15 Там же, с. 473-474.

16 Там же, с. 508.

17 Подорога В. Феноменология тела. Введение в философскую антропологию. М., Ad Marginem, 1995, с. 228.

18 Лихачев Д. С. Избранные работы в 3 тт. Т.3, Л., 1987, с. 227.

Просмотреть свитедельство о публикации

Формирование читательской компетенции через методику медленного чтения

Актуальность опыта

По мысли П.А. Флоренского, «культура есть среда, растящая и питающая личность » . Вхождение в мир культуры невозможно без осмысленного отношения к чтению как ведущему способу получения информации из текста. Значит, необходимо создать такую среду на уроке, где ученик будет постигать основы информационной, научной, творческой культуры через текстовую деятельность. Это утверждение и позволило сформулировать основную цель моей работы в данном направлении: воспитание личностного отношения к обучению в рамках конкретного урока через формирование читательской компетенции.

Для реализации данной цели необходимо выполнение следующих задач :

Выработать привычку к осмысленному чтению через организацию текстовой деятельности на уроке (алгоритм «медленного чтения»);

совершенствовать навыки анализа и интерпретации через выразительное чтение текста (приём «секундомер для чтения»);

формировать читательскую компетенцию через решение филологических задач (лабораторная работа по тексту).

Текстовая деятельность, являясь катализатором мыслительной и творческой деятельности, становится основой для формирования читательской компетенции. Её использование определяет форму, структуру урока, выбор технологий. На моих уроках такой технологией чаще всего становится технология проблемно-диалогового обучения.

Существующие подходы к методике медленного чтения.

Текстовая деятельность на моих уроках начинается с выработки привычки к осмысленному чтению как необходимому условию вхождения в мир информационной культуры. А формирование читательской компетенции невозможно без решения проблем адекватного понимания текста.

Совершенствовать такое умение у учащихся помогает использование элементов герменевтического по содержанию подхода в обучении (авторы Г.И.Богин, И.Р.Гальперин). Центром урока становится толкование текста с помощью методики медленного чтения. Существует множество подходов к реализации данной методики, но я опиралась на самые известные, среди которых чтение «под лингвистическим микроскопом» (Н. М. Шанский), структурный анализ текста художественного произведения (Ю. М. Лотман), «первочтение» и «перечтение» (М. Л. Гаспаров), работа со смысловыми «скважинами» (И. Р. Гальперин), процедурная «цепочка понимания» (В. М. Букатов).

Алгоритм работы по методике медленного чтения.

В результате интерпретации и применения данных подходов на уроках у меня выстроился алгоритм работы по методике медленного чтения:

1) выявление языковых особенностей текста, т.е. выполнение аналитических упражнений по тексту (результат – «обживание» текста);

2) поиск «странностей» и формулирование вопросов (итог –возникновение смысловых связей, смысл «из ничего»);

3) комментирование (поиск ответов на поставленные вопросы);

4) сопоставление интерпретаций (уточнение смысла);

5) привлечение мнения экспертов относительно выбранного для анализа текста.

Представленный алгоритм обеспечивает сочетание аналитической и интерпретационной деятельности, что приводит к созданию на уроке естественной коммуникативной среды, перерастающей в диалог с текстом и друг с другом. Результатом такого смыслового обмена становится возникновение нового творческого продукта: концепции текста; системы вопросов по тексту; текста как результата распредмечивающего понимания (т.е. собственного текста на основании прочитанного).

Формирование навыков выразительного чтения и тренировка памяти и внимания через приёмы медленного чтения.

Используя методику медленного чтения на своих уроках, я заметила, что она помогает работать и над выразительным чтением художественных текстов. Здесь можно вспомнить приём «Секундомер для чтения», формирующий умение «проживать» текст, чтение которого замедляется за счёт продуманной самим учеником системы пауз, осмысленной расстановки логических ударений, интонационного выделения наиболее значимых частей текста.

Методика медленного чтения может стать и основой для тренировки памяти и внимания (мнемоническое упражнение «Очень медленное чтение» — один раз внимательно читаем небольшой текст, затем закрываем книгу и отвечаем на вопросы, связанные с содержанием и композицией текста). Также медленное чтение может являться средством диагностики, выявляющим затруднения некоторых учеников при интерпретации текста.

Филологические задачи как особая форма текстовой деятельности.

Читательская компетенция формируется и в ходе работы над филологическими задачами, решение которых является особой формой текстовой деятельности (автор идеи и многих задач доктор психологических наук, профессор, Генриетта Григорьевна Граник и её соавторы — С.М.Бондаренко, Л.А.Концевая, С.А.Шаповал).

Филологические задачи основаны на психологических законах понимания и восприятия текста, и решение таких задач нацелено на формирование этих механизмов. Такие задачи строятся по принципу избыточности или недостаточности текстовой информации.

Преимущество филологических задач состоит в следующем:

1) механизмы восприятия формируются на доступных для обозрения примерах (объектом исследования становятся тексты небольшого объёма). Ребёнок учится понимать текст, находясь как бы в «лабораторных условиях»;

2) для решения филологических задач выбираются тексты высокой смысловой насыщенности («точечные контексты»);

3) пополняются «фоновые знания» и «культурный код» читателя, т.к для анализа часто берутся тексты «не из школьной программы»;

4) формируется привычка профессионального читателя – «возвращаться к уже прочитанному» (Ю.М.Лотман);

5) такие задачи нацелены на формирование регулятивных, познавательных, коммуникативных и личностных результатов (самоопределение и смыслообразование).

Виды филологических задач

Можно выделить следующие виды филологических задач:

восстановление текста по фрагменту, фразе, предложению;

отделение одной информации от другой в смешанном тексте;

прогнозирование концовки текста;

работа с заголовком текста;

заполнение «смысловых скважин» текста (анализ реминисценций, аллюзий, цитаций, художественных деталей и т.п.)

Использование филологических задач на различных этапах деятельности

Решение филологических задач я использую и как самостоятельный этап урока (в начале урока как разминку, как способ подведения к проблеме), и как основной элемент урока — анализ текста. Домашнее задание, сформулированное в виде такой задачи, сразу же становится творческим. Эффективно использовать такие задачи при проведении учебных диалогов, на уроках-дискуссиях , на которых ребята учатся высказывать свои позиции, создавать гипотезы, возникшие на основе решения задачи, корректировать их в процессе взаимодействия с другими. И ещё – учащиеся начинают сами создавать филологические задачи. А это уже творческий компонент работы с информацией.

Решение филологических задач я использую и как элемент подготовки одарённых учащихся к предметным олимпиадам.

Вывод

Читательская деятельность поистине универсальна, она объединяет людей различных поколений, мировоззренческих установок, формирует «культурный код», без которого невозможно адекватное понимание и интерпретация любого текста, а тем более художественного. Привычка к чтению является основой формирования личностного отношения к образованию, к жизни, становится необходимым условием готовности к диалогу позиций, точек зрения, культур. Это путь от смысла текста к смыслу жизни.

Список литературы:

1.Бахтин М.М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках. Опыт философского анализа. // Литературно-критические статьи. М., 2010.

2.Богин Г.И. Типология понимания текста. // Учебное пособие. Калинин, КГУ, 1986.

3. О стихах. М. Языки русской культуры, 1997

4.Граник Г.Г., Бондаренко С.М., Концевая Л.А. Когда книга учит. М., 2007.

5.Граник Г.Г. Литература: Задачник-практикум для 8–11-х кл. / Сер. «Учимся понимать художественный текст» / Г.Г. Граник, Л.А. Концевая, С.М. Бондаренко, С.А. Шаповал. М., 2001.

6. Шаповал С.А. Понимание текстов как результат решения учебных филологических задач: автореф. дисс. на соискание степени канд. психол. наук / С.А. Шаповал. М., 2006.

Приложение №1

Решение филологической задачи по сказке С.Кржижановского «Три сестры».

Очень часто нам в жизни при небольшом объёме информации надо сделать правильный прогноз. Это умение и помогают формировать данная филологическая задача.

Условие задачи:

Спрогнозируйте продолжение текста по его первому предложению. Для того чтобы это сделать, мы должны расшифровать смысл каждого слова в этом предложении:

Они работали, как всегда, втроём

Решение задачи – лабораторная работа по тексту

Они – какие-то существа (возможно, люди). Работали – выполняли какую-то деятельность. Втроём – выполняли какую-то деятельность сообща, это невозможно сделать в одиночку, возможно, эта деятельность состоит из трёх операций, и чтобы был результат, каждый выполняет свою функцию. Как всегда – изо дня в день, долгое время, монотонно, возможно, механически.

Итак, обобщим наши гипотезы: какие-то существа (возможно, люди), выполняют какую-то деятельность сообща, т.к. выполнять её в одиночку нельзя. Предположим, что для достижения результата этой деятельности необходимо выполнение трёх операций. Деятельность осуществляется изо дня в день, монотонно, долгое время.

Это наш прогноз. А каков правильный ответ?

Перед вами отрывок из рассказа «Три сестры» Сигизмунда Кржижановского (цикл «Сказки для вундеркиндов»):

Они работали, как всегда, втроём. Клото, Лахезис, Атропос. Через их тридцать пальцев проходили человеческие судьбы. Клото аккуратно ссучивала нити дней. Лахезис протягивала их вдоль мерки годов. Атропос ждала с раскрытыми ножницами, лезвия их смыкались — и недожитые концы жизней падали вниз, в корзину из тростника, сорванного у берегов Леты.

И действительно, мы оказались во многом правы – слаженная монотонная вечная работа трёх сестёр состоит из трёх операций, в результате которой появляется, проходит и заканчивается человеческая жизнь.

Вы читали текст медленно? Вы запомнили главную информацию в тексте? Тогда продолжаем наше движение от малого к большому:

Как-то случилось, что одна из сестёр сказала:

— Милые парки, давайте, так, ради шутки, поменяемся местами. Ну хоть на одну жизнь.

Сёстры согласились. Атропос пересела на место Клото, Клото, тронув локтем Лахезис, смеющуюся шутке, заставила её чуть подвинуться на опустевшее место Атропос.

И сёстры принялись за работу .

Проверьте себя (карточка №1б)

Прокомментируйте таблицу.

Обобщите результат: из-за нарушения последовательности операций произошёл системный сбой, который приведёт к неизвестному результату. За короткий промежуток времени невозможно научиться чему-то, значит, сёстры на чужом месте будут делать то, что делали и раньше.

Поверим, верны ли наши догадки : Атропос отрезала коротким защелком своих ножниц новую жизнь от всех ей предшествующих. Клото, не умевшая тянуть нить, но искусная сучильщица, сделала так, что жизнь у неё получилась короткой, но свитой из множества нитей. А Лахезис, знавшая лишь как протягивать нить, когда дело дошло до смерти, всё тянула и тянула свою руку в вечность.

Мы с удовлетворением замечаем, что сделали верный прогноз. Но текст, как и любая система, обладает признаком завершённости. У него есть финал . Вот он:

Затем сёстры, смеясь, снова расселись по привычным местам и продолжали свою работу парок.

Что же случилось в этот день?

Но есть предание, что в этот день в мир пришёл…

Ваши варианты?

Появился человек. Что мы знаем о нём?

— Рождение его прерывает нить поколений.

— У него короткая, но «свитая из множества нитей» жизнь (проживает за одну жизнь несколько)

— И жизнь эта тянется в бесконечность, она оставляет след навсегда.

Он – гений, незапрограммированный, нестандартный человек.

Проверим:

Но есть предание, что в этот день в мир пришёл гений.)

Наш прогноз оказался верным. От малого мы пришли к большому – смыслу текста. Но и это не окончательный результат. Смысл текста стал отправной точкой для поисков смысла жизни, себя, себя в жизни.

Карточка №1 а

Карточка №1 б