Японская оккупация кореи. Корея под властью японии

Кто хорошо знает политологию и историю? Нужна помощь... и получил лучший ответ

Ответ от Вольдемарас Меренок-Рубинчик[гуру]
В какой период? Оккупация Кореи Японией - период корейской истории в начале XX века, когда Япония оккупировала Корейский полуостров. Японское влияние начало распространяться после подписания с династией Чосон мирного соглашения на Канхвадо в 1876 году, значительно усилилось после убийства императрицы Мёнсон в 1895 и соглашения о протекторате в 1905 году. В 1910 году Япония аннексировала Корею (см. Договор об аннексии Кореи Японией). Период оккупации закончился при капитуляции Японии во Второй Мировой войне в 1945 году. В Корее этот период называют Японским Имперским Периодом (Ильдже Сидэ) или Периодом Вооружённой Оккупации Японией (Ильже Канджомги). Период оккупации характеризовался подавлением национального самосознания корейцев и многочисленными преступлениями против человечности. [править] Ранняя история
Археологические находки говорят, что люди появились на территории корейского полуострова порядка 700 тысяч лет назад. В провинциях Хамгён-Пукто, Пхёнан-Намдо, Кёнгидо и Чхунчхон-Пукто находят множество каменных орудий труда, относящихся к палеолиту. Люди тех лет жили в пещерах и строили примитивные дома.
Древнейший корейский гончарный предмет относится к 8000 году до н. э. Гончарные предметы 3500-2000 годов до нашей эры (Гончарный период Чыльмун) находят по всей территории полуострова, а также в Приморском крае, Монголии и Маньчжурии.
[править] Кочосон
Основная статья: Кочосон
По легенде первое корейское государство было основано сыном женщины-медведицы и небожителя Тангуном в 2333 году до н. э. Историки называют самый ранний этап корейской истории периодом Кочосон (древний Чосон). Территория Кочосона находилась в районе севера корейского полуострова и Маньчжурии.
В 300 г. до н. э. корейцы участвовали в завоевании Японии, и создании культуры Яёй
В 108 году до н. э. Кочосон был захвачен китайцами.
Считается, что на заре своего развития Кочосон был племенным союзом, состоявшим из отдельно управлявшихся городов-государств, а централизованным государством он стал около 4 века до н. э. Примерно в это же время на юге полуострова образовалось государство Чин, которое стало предком конфедераций Самхан.
[править] Ранние государства (108 до н. э. - III век)
Основная статья: Ранние корейские государства
После падения Кочосона на территории полуострова образовалось три племенных союза: Махан, Чинхан и Пёнхан (собирательное название Самхан) .
На севере возникло государство Когурё, провозгласившее себя наследником Пуё. Также на территории бывшего Кочосона возникло несколько небольших государств, среди которых Окчо и Тонъе (восточное Йе) .
[править] Три королевства
Основная статья: Три корейских государства
Гробница в КогурёВ начале нашей эры из племенных союзов, оставшихся после распада Кочосона, сложилось три раннефеодальных государства - Силла, Пэкче и Когурё.
[править] Пархэ и Объединённое Силла
Основные статьи: Пархэ, Объединённое Силла
ПульгуксаПосле завоевания Когурё и Пэкче в 676 году, возникло государство Объединённое Силла, которая в 935 году была заменена государством Корё.
В то же время на севере развивалось государство Пархэ (кит. Бохай) .
Этот период в истории Кореи был ознаменован расцветом буддизма.
[править] Поздние три королевства
Основная статья: Поздние три корейские государства
В период поздних трёх королевств (892-936) на Корейском полуострове было три государства: Силла, Хупэкче, («Позднее Пэкче») и Тхэбон (или Хукогурё, «Позднее Когурё»).
[править] Корё
Основная статья: Корё
Корё было основано в 918 году и к 936 году объединило полуостров. Слово «Корё» стало прообразом современного «Корея». Правление династии длилось до 1392. В течение этого периода был разработан подробный свод законов. Буддизм распространился по всему полуострову.
В 1231 году монголы начали набеги на Корё и после 25 лет борьбы король Корё был вынужден стать монгольским данником. Следующие 80 лет Корея провела под монгольским игом. П

Ответ от Anhedonic [гуру]
Напиши что-то вроде:
По прошествии 50 лет после окончания окупации можно констатировать, что благодаря усилиям мирового сообщества страны живут относительно неплохо. Остались некоторые мелкие терки, вроде названия японского (корейского) моря, но мир между странами все более и более очевиден.

Ответ от язва [эксперт]
сделал выводы по главам? Можно и вправду написать, о том, как они раскаялись друг перед другом, и стараются заделать бреши в прошлом путем упорной работы над собой, и теперь тепло сосуществуют на пограничных террриториях, и иногда в память о прошлом "покусывают" друг друга от скуки.

Во второй половине XIX века небольшая Корея, и ранее бывшая частым объектом захватнических кампаний соседних Китая и Японии, превратилась в одну из главных целей японской колониальной экспансии. Набиравшая силу японская держава рассматривала Корею как свое потенциальное владение. Подготовка к колонизации Кореи, тем не менее, сталкивалась с определенными проблемами, среди которых были и попытки корейского народа защитить свою независимость, и позиции Китая и Российской империи. Однако, после Русско-японской войны 1904-1905 гг., Япония все же смогла установить протекторат над Кореей. 22 августа 1910 года Корея была окончательно присоединена к Японии и перешла под управление японского генерал-губернатора.

Разумеется, такое положение не могло понравиться передовой части корейского общества. Тем более, что в Японской империи ко всем неяпонским народам относились как к людям второго сорта, и корейцы не были исключением. Однако, поскольку Япония все же была более развитой не только в военном и экономическом, но и в культурном отношении страной, в Корее стали распространяться популярные в Японии революционные идеи. Так на корейскую землю проник анархизм – идеология, которая в определенный момент стала доминирующей в восточноазиатском революционном движении.

В отличие от европейских стран и даже от той же Японии, в Корее начала ХХ века анархистские идеи прочно соединились с идеей корейского национализма, точнее – освободительного национализма, ориентированного на достижение национальной независимости и освобождение от японского империализма. Поэтому и теория, и практика корейского анархистского движения в этот период страны имели собственную специфику, значительно отличающуюся от европейских и даже японских анархистских тенденций. Тем не менее, история корейского анархизма в первой трети ХХ века неразрывно связана с историей анархистского движения в Японии и, в меньшей степени, в Китае. Корейские анархисты того времени находились под влиянием своих японских единомышленников, от которых и заимствовали многие идеи и лозунги. С другой стороны, корни корейского анархизма уходили в крестьянское национально-освободительное движение. Именно крестьянство, составлявшее тогда подавляющее большинство населения Кореи, периодически восставало против японских колонизаторов, что позволяло анархистам рассматривать крестьянские массы как не только потенциально, но и реально революционные.

На Корею оказали огромное влияние революционные события в соседней России. К 1918-1919 гг. большинство корейских революционеров находилось в эмиграции в соседнем Китае. Поскольку Китай имел свои счеты с Японией, он достаточно спокойно предоставлял политическое убежище и корейским, и японским революционерам. Именно в эмиграции в Китае, под влиянием китайских и японских анархистов, корейские революционеры и стали принимать анархистские идеи.

Син Чхэхо и товарищи в Шанхае, 1919 год

Одним из первых корейских анархистов стал Син Чхэхо (1880-1936) – выходец из знатной фамилии Син, предок которой был среди разработчиков корейского алфавита. Получив хорошее домашнее образование, Син Чхэхо уже в юные годы подавал большие надежды в качестве знатока конфуцианской литературы и традиционной корейской и китайской поэзии. В 1898-1905 гг. Син Чхэхо учился в университете Сонгюнгван. Именно в этот период он и начал свое знакомство с европейской философской литературой. Под влиянием идей философов эпохи Просвещения, Син Чхэхо постепенно стал отходить от традиционной конфуцианской философии. Устроившись после университета в газету «Хвансон Синмун», Син Чхэхо уже окончательно сформировался как корейский националист, противник японской оккупации. Наибольшую ненависть у Син Чхэхо вызывали не столько даже японские власти, сколько представители корейской аристократии, которые, забыв о национальном достоинстве, заискивали перед колониальными чиновниками. В то же время, критикуя японские колониальные власти, Син Чхэхо с большим интересом относился к японскому революционному движению, в том числе и к анархистам. Постепенно он все больше убеждался в необходимости утверждения социальной и политической справедливости революционным путем.

Как и многие другие политически активные корейцы, Син Чхэхо выбрал для себя путь эмиграции. В 1910 году он покинул Корею и поселился в российском Владивостоке. Здесь он проживал до 1913 года, сотрудничая в одной из корейских националистических газет. В 1913 году Син уехал в Китай, где обосновался в Шанхае. В то время Шанхай был одним из важнейших экономических и культурных центров Китая, поэтому не было ничего удивительного в том, что основная масса и корейских, и японских политических эмигрантов проживала именно в Шанхае. Тем не менее, Син, прекрасно владевший китайским языком, в 1915 году перебрался в Пекин, где устроился на работу в китайские издания Бэйцзин Жибао и Чжунхуабао. В Китае Син Чхэхо прожил очень долго. В 1919 году он был избран спикером Палаты представителей Временного правительства Кореи в изгнании, которое размещалось в Шанхае. Но, выступая за революционную борьбу против японских колонизаторов, Син критиковал президента Временного правительства Кореи Ли Сынмана. В конце концов, политические разногласия с Ли Сынманом заставили Син Чхэхо отойти от работы во Временном правительстве и вернуться из Шанхая в Пекин.

В 1920 году Син Чхэхо стал редактировать журнал «Согван» («Рассвет»), который первоначально находился на марксистских позициях. Но затем в марксистских идеях Син Чхэхо разочаровался. Скорее всего, причиной тому были опасения, что могущественная Советская Россия сможет подчинить маленькую Корею своему политическому влиянию. Анархизм для Син Чхэхо, в первую очередь, был политической идеологией, не связанной с каким-либо из крупных государств мира. В 1921 году Син Чхэхо основал корейский анархистский журнал «Чхонго» («Небесный барабан»), в котором начал публиковать статьи и материалы мирового анархистского движения. Журнал, кстати, издавался на китайском языке, что открывало доступ к нему и китайскому читателю.

В начале 1920-х гг. среди корейских революционеров – как анархистов, так и представителей других политических течений, - все больше укрепляется точка зрения о необходимости развертывания вооруженной повстанческой борьбы против японских колонизаторов. Так, общество «Ыйёльдан» - «Союз энтузиастов справедливости», основанное в 1920 году, поставило своей целью проведение вооруженных операций против японских правительственных учреждений и чиновников на территории Кореи и Китая. Японские власти обвиняли активистов общества в проведении бомбовых атак на полицейские участки в Пусане, Миряне и Сеуле, обстреле Восточно-колонизационного общества и Корейского промышленного банка. Но эти акции, несмотря на широкое освещение в прессе, не оказали существенного влияния на ситуацию в Корее. Убедившись, что путь одиночных диверсий не может привести к освобождению Кореи, организаторы общества, к которому примкнул и Син Чхэхо, приняли решение перейти к формированию массового антияпонского движения. В первую очередь, они рассчитывали поднять рабочие и крестьянские массы Кореи на борьбу против колонизаторов, а уже после народно-освободительной революции можно было бы решить вопрос о будущем политическом и экономическом строе независимой Кореи.

Еще в 1919 году была создана «Северная военная администрация» - корейская анархистская повстанческая команда, действовавшая в Маньчжурии. Ее основателем и лидером был Ким Чваджин (1889-1930, на фото) – выходец из знатной корейской семьи, получивший военное образование, а затем работавший школьным учителем. В 1917 году он присоединился к Корейскому корпусу освобождения – военно-политической организации, действовавшей в Маньчжурии и в Шанхае и кроме политической деятельности промышлявшей вымогательством денег у корейской буржуазии.

В начале 1920-х годов продолжается и укрепление связей между корейскими и японскими анархистами. Очень символичным был союз корейского анархиста Пак Ёля и японской анархистки Канеко Фумико. Пак Ёль родился в 1902 году в Мунгён провинции Кенсан-Пукто. В 1919 году, из-за подозрений в участии в национально-освободительном движении, он был вынужден бросить учебу в сеульской средней школе. Продолжать образование Пак Ёль отправился в Японию – в Токио, где устроился разносчиком газет. К этому времени молодой человек уже симпатизировал анархизму, поэтому достаточно быстро познакомился с токийскими единомышленниками и создал вместе с ними собственную группу – «Общество недовольных» (Футей-ша). Эта организация, как и многие другие анархистские группы Японии, Китая и Кореи, ставила своей целью осуществление акций «прямого действия» против представителей власти.

Во время жизни в Японии Пак Ёль (на фото) познакомился со своей ровесницей – японкой Канэко Фумико. Она была чуть младше – родилась в 1903 году в Котобуки в Иокогаме, в семье детектива полиции Фумиказу Саэки, принадлежавшего к самурайскому роду, и простой крестьянки Кикуно Канэко. К тому времени, когда Канэко Фумико чуть подросла, ее отец оставил службу в полиции, стал злоупотреблять алкоголем. В конце концов, он бросил старую жену. Мать Канэко Фумико также долго не задержалась одна и вскоре вышла замуж. Девочка осталась с бабушкой и дедушкой по материнской линии. Они и приняли решение переехать в Корею.

С 1912 по 1919 годы Канэко Фумико проживала в Корее – в доме своей бездетной тети. Фактически она была домработницей у своих родственников, хотя и имела возможность посещать школу. В 1919 году шестнадцатилетняя Фумико вернулась в Японию, в Иокогаму, а в 1920 году перебралась в Токио. Здесь она устроилась разносчицей газет, познакомилась с активистами христианской миссии «Армии Спасения», а затем – и с японскими социалистами. Одновременно она посещала занятия в вечерней школе, где познакомилась с Хацуо Нияма – японской девушкой, ставшей ее подругой и наставницей в анархистской идеологии. В это же время произошло и судьбоносное для Канэко Фумико знакомство с Пак Ёлем. Молодой кореец сразу приглянулся девушке и они стали революционными соратниками, а затем и возлюбленными.

Вместе с Пак Ёлем Канэко Фумико приняла участие в создании «Общества недовольных». Вполне вероятно, что этой небольшой организации удалось бы функционировать и далее, если бы 1 сентября 1923 года не произошло знаменитое «Великое землетрясение Канто». Оно принесло Японии большие человеческие жертвы и масштабные разрушения. Власти опасались, что последствиями землетрясения могут воспользоваться леворадикальные силы, чтобы организовать восстание. Кроме того, руководство страны было обеспокоено и возможной перспективой начала антияпонского восстания в Корее.

По всей стране начались репрессии против активистов революционного движения. Прежде всего, полиция арестовывала корейцев и сотрудничавших с ними японцев. Под стражу взяли и Пак Ёля. Канэко Фумико, как подруга корейского революционера, также была арестована. После непродолжительного следствия Пак и Фумико были признаны виновными в государственной измене. Их обвинили в том, что они якобы готовили покушение на японского императора и с этой целью собирались приобрести взрывное устройство. Находясь в заключении, Канэко Фумико написала свою автобиографию, которая сегодня считается одним из наиболее достоверных документальных источников по истории японского и корейского анархизма начала 1920-х годов.

В конце концов, Пак Ёль и Канэко Фумико были приговорены к смертной казни. Незадолго до вынесения приговора им была предоставлена возможность официально стать мужем и женой. Казалось бы, ничто уже не могло спасти молодых анархистов от неминуемой смерти. Однако, японский император распорядился помиловать и Пак Ёля, и Канэко Фумико. Смертную казнь им заменили пожизненным заключением. Но Канэко Фумико порвала приговор и требовала ее казнить. В 1926 году она совершила самоубийство в тюремной камере. У Пак Ёля нервы оказались крепче – он нашел силы пережить длительное тюремное заключение и провел за решеткой двадцать два года. В октябре 1945 года Пак Ёль был освобожден американскими войсками. После освобождения 43-летний анархист, 22 года проведший в тюрьме, вернулся на родину. В годы Корейской войны он перебрался в КНДР, где и прожил вторую половину жизни, скончавшись в 1974 году в возрасте 72 лет.

Однако, приговор Пак Ёлю и Канэко Фумико не повлиял на дальнейшее развитие корейского анархистского движения. В 1928 году корейские эмигранты, входившие в состав Союза корейских анархистов Китая, основали Восточный союз анархистов, в который входили представители ряда восточноазиатских стран и территорий – Китая, Японии, Кореи, Тайваня и Вьетнама. Было начато издание журнала «Донг-Банг» («Восток»). Поскольку на издание прессы требовались немалые средства, активисты организации приступили к подделке финансовых документов. За это был арестован один из ветеранов корейского движения Син Чхэхо. Его приговорили к десяти годам лишения свободы. В 1936 году он скончался в тюрьме Йеосун.

Корейская федерация анархистов, 1928 год

Тем не менее, корейское анархистское движение продолжало существовать, распространив свою деятельность и на внутреннюю часть страны. В Сеуле и Пхеньяне возникли анархистские группы. В 1929 году была создана Корейская федерация анархистов-коммунистов, костяк которой составили активисты «Общества черных товарищей», действовавшего в Квансо. В июле 1929 года был создан Союз корейских анархистов Маньчжурии, работавший в городе Хэлим в Северной Маньчжурии. В Шанхае действовал Южно-китайский союз корейской молодежи. В это время осложнились и отношения анархистов с просоветскими элементами в корейском революционном движении. Так, в 1930 г. при невыясненных обстоятельствах в Шанхае был застрелен Ким Чваджин, считавшийся одним из лидеров анархистов. Но наиболее серьезный удар по анархистским организациям Кореи был нанесен японскими спецслужбами в 1930-е годы, когда, в связи с началом боевых действий в Китае, японское руководство всерьез озаботилось проблемой нейтрализации всех революционных и оппозиционных организаций страны. Многие видные анархисты оказались за решеткой, выйти откуда они смогли лишь после поражения Японии во Второй мировой войне.

О том, сколько бед принесла Корее её аннексия - слышно на любом государственном празднике. А вот о положительных сторонах говорить, как-то, не принято. Я поставил себе целью исправить это упущение в данной статье.

Ни для кого не секрет, что на протяжении 35 лет (а де-факто и 40, с самой победы Японской Империи в Русско-Японской войне) - весь Корейский полуостров находился под властью Японии. Современные Корейские и Китайские СМИ любят распалять народ националистическии лозунгами, обвиняя современный Токио чуть ли не во всех смертных грехах. До самого конца 80-х националистическая истерия в Корее поддерживала запрет на импорт и перевод всей печатной и кинематографической продукции из Японии. В 90-х Корейское правительство приняло решение о сносе здания резиденции Генерал-Губернатора Японии в Тёсене, которое не много не мало - входило в список Всемирного наследия ЮНЭСКО. Потом они пошли еще дальше, и в ходе ревизии исторических документов - лишили более 100 собственников их земельных участков: те, якобы, были получены предками нынешних владельцев от деспотического Японского режима.
При этом тот факт, что вся правящая элита сама повыходила из вчерашних полицаев, упешно замалчивается. Например, Пак Чон Хи , дед действующего президента Кореи и сам бывший президент - раньше был известен как Такаки Масао, выпускник Высшей Военной Академии Японии и старший лейтенант армии Манчжоу-го .

Справа - Пак Чон Хи, слева - он же, в форме Японской Императорской Армии

О том, сколько бед принесла Корее её аннексия - слышно на любом государственном празднике. А вот о положительных сторонах говорить, как-то, не принято. Так исправим же это упущение! В своем посте я постараюсь перечислить основные известные факты, выступающие в пользу того, что оккупация была для Кореи больше благом, нежели злом.

1. Продолжительность жизни
Если бы в начае IX века в Корее было хотя-бы подобие высшего образования, то студенты умирали бы в день получения диплома. Средняя продолжительность жизни Корейца в 1905 году составляла 22 года. Многие не доживали и до этого. Во многом способствовала этому тотальная антисанитария на Корейских улочках, упадок экономики (индустрия Кореи представляла из себя совокупность иностранных концессий, сперва Российских - потом Японских, а горный рельеф не располагал к развитию Сельского Хозяйства), полное отсутствие социальных гарантий и трудового законодательства.
Эффективное управление госапарата Генерал-Губернатора позволило довести эту цифру до 44 в 1941 году. Т.е. продолжительность жизни Корейца выросла в два раза .

2. Образование

Уровень граммотности на момент аннексии составлял рекордно низкие 2%. Хваленая Хангыль, которая на данный момент является единственной письменностью на всем Корейском полуострове (что? Кто-то сказал "ханча"? Неужели вы её серьезно где-то видели кроме энциклопедии?), на тот момент была известна крайне узкому кругу лиц. Элита населения считала её "несерьезным детским письмом", предпочитая китайские иероглифы, а оставшиеся 98% с радостью разделили это пренебрежительное отношение к Хангылю, однако не сочтя нужным при этом освоить хоть один другой метод записи языка. Так и повелось...

Впервые это стало проблемой во время попытки организации анти-японских выступлений в 1910. Группа студентов активно распространяла по Кэйдзё (ныне - Сеул) листовки и манифесты, но большая часть населения банально не смогла понять чего от них хотят... Неудивительно что митинги закончились ничем.
Однако генерал-губернатор исправно реализовывал намеченую образовательную программу. Было построено более 3000 школ и даже первый за всю историю существования Кореи - университет, под названием "Императорский Университет Кэйдзё ". Ныне известный как Сеульский Национальный Университет . Фактически, с нуля была построена система образования, действующая в Корее и по сей день. Так, в рамках политики просвещенного правления, с 1922 года окончательно была упразднена сегрегация по этническому признаку, и Корейцы стали обучатся с Японцами в общих школах.

3. Экономика и Бизнес
Вначале о бизнесе. Современная экономическая модель Южной Кореи целиком и полностью построена по принципам Японской. Так, в Корее основные финансовые рычаги сосредоточены в руках мега-корпораций - Чеболей. Ничего не напоминает? Да это же Дзайбацу (Кэйрэцу) "с Корейским лицом"! Все тот же мощный финансовый конгломерат объединяющий в своих руках гигантские предприятия во всех отраслях экономики. Все тоже колоссальное политическое влияние их лидеров... Все таже идеология "компании-семьи", из года в год взращивающая плеяду трудоголиков, почитающих за честь умереть на рабочем месте.
Справедливости ради скажу, что тут Корейцы отошли от своей обычной практики присвоения чужих достижений, и все-таки признали что Чеболь и Дзайбацу суть одно и тоже, разное прочтения одного слова.

Экономика в период оккупации росла большими темпами. Валовый Национальный Продукт возрос более чем в 2,77 раз, внутреннее потребление - в 2,38 раз, уровень доходов - в 1,67 раз.
В селе, на смену ручному труду, пришла механизация, которая проводилась такими темпами, что позавидовать мог даже Советский Союз со своими пятилетками.
На момент аннексии в Корее был 151 завод, а к концу колониального периода — 7 142. Кроме того, доля заводов, принадлежащих корейцам, выросла с 25,8 % в 1910-м году до 60,2 % в 1940-м. Количество рабочих увеличилось с 15 000 до 300 000.

4. Инфраструктура
Япоская Империя построила в Корее первую железную дорогу, целиком за свой счет. Эта линия связала столицу Кэйдзё (ныне - Сеул) с пограничным северокорейским Сингисю (ныне - Сыныйджу). Фактически, столица из "одноэтажного большого села" превратилась в добротный многоэтажный город с капитальными зданиями.

5. Культура
Япония подарила Корее такое чудо как радиовещание . За свой счет было построено около 22 радиостанций, причем процент слушателей неуклонно рос (с ростом благосостояния народа): если в 1926 году в Корее было 1829 радиослушателей, то в 1942 году — 277 281.
Вопреки широко распространенному заблуждению о существовавшей в те времена цензуре СМИ - законы и требования к Корейским СМИ были на 100% идентичны аналогичным требованиям к Японским СМИ. Принципиальной разницы между ними не существовало.
В период аннексии зародилась современная Корейская литература, причем повсеместное распространение Хангыля наконец-то сделало литературные произведения корейских писателей корееязычными (до аннексии - большая часть Корейской литературы создавалась на Китайском).
Ли Гвансу, Ки Донин, Ким Юджон, Ли Хюсок, Ём Сансопа - это все оттуда, из "японской кореи".
В конце колониального периода многие писатели и поэты, включая Ли Гвансу, стали активно поддерживать колониальную администрацию и экспансию Японской империи в Восточной Азии. Среди них были и те, кто раньше критически относился к японским властям, например, левый писатель Хан Соря , будущий председатель Союза писателей КНДР

На период аннексии так-же приходится выход в свет Первого Корейского Фильма и Первой Корейской Драмы (зарождение театра).

6. Отношения между нациями
Как уже заявлялось ранее, никаких различий между Корейцами и Японцами администрация не делала, проводя политику ассимиляции. Смешанные браки были обыденным явлением. Тот факт, что многие японцы нанимали себе в дом корейцев в качестве прислуги легко обьясняется тем, что Японцы иммигрировали в Тёсэн с уже нажитым капиталом. Естественно что зароботная плата на о.Хонсю и в провинции (Корея) отличалась, однако с каждым годом эта разница все сокращалась и сокращалась.
В конце-концов, если бы "колониальный гнёт" был таким нестерпимым, как его пытаются преподнести современные Корейцы - поднялись ли в воздух тогда сотни самолетов, с пилотами-камикадзе Корейского происхождения? Умирали бы они с именем императора на устах? Наврятли.

Напоследок хотелось бы сказать банальную, казалось бы, вещь: в мире не бывает однозначно белого и черного, хорошего и плохого, доброго и злого. Поэтому не стоит верить политикам, стремящимся реализовать свои шкурные интересы за счет наших конфликтов. А особенно скептически относитесь к безапелляционным заявлениям, будь они Корейскими, или Российскими, или Экваториально Гвинейскими.

В современной южнокорейской историографии применительно к периоду колониального господства Японии в Корее используется термин «период насильственной оккупации Японской империей (или империализмом)». В северокорейской исторической науке также используется данный термин. Надо сказать, что сам термин говорит за себя. Дело в том, что корейцы в принципе не признали правомерность договора о слиянии с Японской империей, заключенного в августе 1910 года. Договор был подписан в условиях шантажа и насилия со стороны японских властей. Напомню, что в 1905 году был заключен договор о протекторате с Японией, в 1907 году была распущена корейская армия. Японские власти прочно контролировали прессу в Корее на тот момент времени, и к 1910 году были созданы все условия для спокойной аннексии Кореи, что, собственно, и произошло.

В современной исторической науке, в частности в Республике Корее, существует неоднозначное восприятие данного периода; есть различные точки зрения и подходы. В частности, можно выделить несколько подходов. Один условно мы будем именовать «теория колониальной модернизации», другой - «теория колониальной эксплуатации», и третья точка зрения - это что-то среднее между первым и вторым. Согласно теории колониальной модернизации, Корея в годы японского колониального режима развивалась, и главная задача историков и экономистов, которые писали и пишут свои работы в рамках данного подхода, заключалась в том, чтобы показать, что Корея действительно развивалась экономически и культурно в годы японской оккупации. И природа японской колонизации не воспринимается ими так негативно, как представителями теории колониальной эксплуатации - националистической традиции в корейской историографии. Представители теории колониальной модернизации указывают на то, что рост действительно был. К примеру, средние темпы роста корейской экономики в годы колоний - с 1910 по 1945 год - составили 3,7%, темпы роста угледобывающей промышленности, электроэнергетики - 9%, сферы обслуживания - 5%. Таким образом, несмотря на в общем-то достаточно тяжелые условия проживания корейцев в эпоху японского колониализма, рост был, и отвергать его не имеет никакого смысла, и важно подчеркнуть, что общество в этот период развивалось.

Для представителей этой концепции важно было показать, что в силу того, что экономическое развитие происходило, японский колониализм фактически подготовил базу для дальнейшего развития корейской экономики уже после освобождения в 1945 году. В этом пункте они очень сильно вызывают противоречия со стороны историков-представителей теории колониальной эксплуатации. Дело в том, что представители теории колониальной эксплуатации однозначно понимают природу японского колониализма как эксплуатационную. То есть японцы аннексировали Корею в своих узких целях, во-первых, для того, что сбывать свою продукцию, то есть Корея была для них рынком сбыта монопольной продукции, рынком дешевой рабочей силы и базой вторжения на континент. В этом смысле Корея действительно была привлекательной частью, которую необходимо было колонизировать в условиях милитаризации японского режима. И оснований для данной точки зрения действительно много, потому что, несмотря на разные периоды в истории японской оккупации, всё же по большинству показателей Корея действительно оставалась базой для эксплуатации японским режимом.

Например, к концу 1920-х годов 90% всех капиталовложений в Корее принадлежало японским предприятиям; 3/5 всех промышленных предприятий принадлежало также японским собственникам. В этом смысле, несмотря на некоторый рост, который естественным образом наблюдается в этот период в экономике Кореи, ресурсы были неравномерно распределены между японскими и корейскими собственниками. То же самое касается области землепользования. Ту же самую тенденцию мы можем наблюдать в подготовке технических кадров, потому что на момент освобождения Кореи большинство технического персонала было представлено японскими специалистами. И когда Корея освободилась в августе 1945 года, сложилась такая ситуация, что фактически некому было управлять предприятиями, поскольку там не было специалистов.

Представители теории колониальной эксплуатации не связывают японский колониализм с дальнейшим ростом экономики Кореи в 1960–1970-х годах. Они считают, что в годы корейской войны фактически то, что было создано японцами в годы колоний, было разрушено и что экономическая база Южной Кореи восстанавливалась фактически с нуля, поэтому прямой связи с японским колониальным периодом здесь не наблюдается. Надо сказать, что большинство представителей современной исторической науки придерживаются данной точки зрения, то есть исходят из того, что японский колониальный режим был действительно эксплуатационным и Корея ничего не выиграла от него, а больше потеряла.

Другая точка зрения пытается сгладить острые углы двух позиций, освободиться от политизированности двух подходов, идеологической зашоренности. В отличие от представителей теории колониальной модернизации, историки, принадлежащие к умеренному взгляду, говорят о том, что в истории Кореи период японской оккупации - это период старта модерна, развития капиталистических отношений и развития национальной культуры, но это новое время, которое не нужно понимать с точки зрения прогресса или регресса. Утверждается новый порядок, возникает новое общество, и к этому новому периоду нужно относиться политически нейтрально. Таким образом, формируется сбалансированный подход, который кажется мне очень интересным, потому что позволяет анализировать историческое прошлое, не политизируя его, а в корейской исторической традиции очень сильна эта политизированность взглядов.

Размещаю статью об аннексии Кореи, в связи с его любопытным источником литературы, – Н. Гафуров, – удивительно плодовитый советский историк, читал его книгу об истории Центральной Азии, понравилась легкость изложения с огромным фактическим материалом.

Медаль в память присоединения Кореи

Акт аннексии Кореи явился следствием и логическим завершением последовательной политики Японии по освоению, установлению всестороннего контроля и фактическому захвату корейского полуострова.

Предыстория к этому событию насчитывает порядка тридцати пяти лет, если вести отсчет с первого японо-корейского договора 1876 г. Данная работа – попытка более или менее полного освещения событий, предшествующих аннексии, установления логических закономерностей между ними, анализа фактологических данных советской и южнокорейской историографии, освещения роли и участия иностранных держав в этих событиях.

Итак, в последней четверти 19-го в. Япония совершила первую попытку “открытия” страны-отшельника. Дело в том, что курс на международную изолящию был сознательным курсом правительства Кореи, направленным на сохранение национальных культурных и иных ценностей от “иностранных варваров”, курс на самодостаточное государство, автаркию. Он основывался на конфуцианских ценностях, а ученые-конфуцианцы считали разрушительным проникновение европейского капитализма в страну. Вторжение иностранных кораблей в 1866 г. послужило одной из причин ксенофобии. Многие прогрессивные конфуцианцы утверждали, что Корея сможет открыть доступ иностранным предпринимателям только тогда, когда ее промышленность станет для этого достаточно конкурентной, и выступали за проведение реформ.

Вот в такую страну устремились западные державы: договор с США был подписан в 1882 г., с Англией и Германией – в 1883 г., Россией и Италией – 1884 г. В Корею, с ее неразвитой промышленностью и отсталыми сельскохозяйственными технологиями , хлынули западные и японские товары, а вывозилось золото – ценность и рис – главная национальная ценность в области сельского хозяйства, была введена японская система военного образования, будучи породившая профессиональное и социальное неравенство. Корейский народ бурно отреагировал на экспансию мощным крестьянским восстанием, переросшим в крестьянскую войну. Особую роль сыграло движение Тонхак за национальную стабильность и безопасность, носившее религиозный характер, в основе идеологии которого лежала идея избавления крестьян. Тем не менее, народный бунт против захватчиков, сопровождавшийся разгромом японской миссии и последующим вынужденным бегством императора Коджона в Китай, явился для Японии временным и не самым серьезным препятствием.

Необходимо было преодолеть исторически сложившийся сюзеренитет Китая над Кореей, который до конца 19-го века продолжал оказывать существенное влияние на политические и экономические дела в стране. В 1894 гг. Япония высадила свои войска в Корею и развязала японо-китайскую войну 1894-1895 гг., в результате чего по Симоносекскому договору добилась от Китая отказа на его сюзерениальные претензии, а затем, при поддержке США и Англии в 1905 г. был заключен договор о протекторате Японии над Кореей.

За годы протектората были прежде всего проведены чистки в государственном аппарате: увольнялись “нелояльные” чиновники и на их место назначались японские служащие. В конце 1909 г. корейцы были вытеснены с постов уездных начальников, а впоследствии – даже письмоводителей.

Меморандумом, приложенным к очередному японо-корейскому соглашению 24 июля 1909 г. были упразднены корейские суды, функции которых полностью перешли японским судам. Далее последовало соглашение о полиции. Поводом для роспуска полицейского департамента послужила используемая японской стороной в качестве предлога необходимость “укрепления финансов”. Таким образом был предпринят один из последних шагов на пути к ликвидации суверенитета Кореи. Правительство страны теряло контроль за ситуацией в стране, становилось ширмой, за которой готовился захват Кореи.

Проекты ее были разработаны весной 1909 г. Японией был создан секретный “комитет по подготовке аннексии Кореи”. Фактический глава комитета Тэраути Масатакэ к концу ноября разработал план действий, в котором важное место занимала обработка общественного мнения Кореи. Проводить данную политику было решено через агентуру созданной для этого коллаборационистской организации Ильчинхве – проводника японской империалистической политики.

Очевидно, что максимальный эффект мог быть достигнут при сочетании политических средств воздействия и многосторонней экономической эксплуатации. Если после экономического “открытия” страны ее рынок начал быстро насыщаться товарами, работать на экспорт в интересах Японии, то ко времени установления протектората надо было решить вопрос о полном контроле корейской экономики. Это включало следующие меры: 1) подчинение финансов; 2) завоевание рынков; 3)поддержка японских переселенцев; 4) экспроприация сельскохозяйственных земель (включая собственность королевского двора). Логично было начать его установление с кредитно-финансовой системы – “кровеносной системы” экономики любой страны. Так, в период 1905-1908 гг. он был обеспечен выпуском векселей банка Дайити. Японские купцы, поощряемые крупными государственными кредитами, легко проникали на корейский рынок и расширяли свою деятельность на нем. Действовали фирмы с капиталом более 10 млн. вон. Постоянно увеличивалось число японцев, проживавших на полуострове: так, в 1908 г. их число составило 126 тыс. человек, а к 1911 г. – уже 210 тысяч.

Увеличивалось влияние японцев на сельское хозяйство. Происходила скупка корейских земель, увеличивалось число японцев занимающихся земледелием, причем управление генерального резидента издало ряд законов о землевладении, предоставлявших преимущества японцам. В 1905-1910 гг. происходила принудительная скупка земли в провинциях Чхунчондо и Чолландо. Известная как житница Кореи, равнина Хонам в провинции Чолландо быстро становилась японским крестьянским хозяйством. Захватив земли по всей стране, японцы могли уверенно продвигаться в северную часть полуострова и заняли районы Тэгу и Чочхивон вдоль железной дороги Сеул-Пусан, а затем район Хванчжу вдоль железной дороги Сеул-Синыйджу.

Экспроприация земель как часть мероприятий по подготовке к аннексии ставила своей целью лишить корейское государство его основной экономической поддержки – класса собственников. Но этого было мало – надо было ликвидировать самого главного феодала. После разработки плана по переселению японских крестьян было организовано акционерное “Восточное общество развития”, под прикрытием которого были захвачены невозделанные и казенные земли, сокращены королевская земельная земельная собственность и бюджет. Кроме того, была предусмотрена мобилизация корейских рабочих на их освоение. За год Обществом было освоено 30 тыс. гектаров таких территорий. В результате королевский двор был лишен большей части своей земельной собственности и более не контролировал финансы. Так была проведена экономическая подготовка к аннексии Кореи.

В данных условиях лидер корейских коллаборационистов Сон Бёнджун направляет в Сеул требование срочно поставить вопрос о присоединении Кореи к Японии. Телеграмма Сон Бёнджуна заставила председателя прояпонской Ильчинхве Ли Ёнгу собрать своих сторонников и 4 декабря ими направляется петиция в адрес императора Коджона, генерального резидента и главы корейского кабинета. По форме эта петиция была составлена как обращение якобы от имени миллионов членов Ильчинхве. Было также выпущено обращение к корейскому народу, убеждающее его в покорном принятии японского подданства.

Организаторы акции, рассчитывающие не встретить серьезного ей сопротивления, просчитались. В день опубликования петиции в Сеуле Тэхан хёпхве и Ильчинхве было проведено совместное собрание. На этом заседании Тэхан хёпхве – патриотической организацией – был выражен протест против политики, проводимой Ильчинхве и принято решение о полном разрыве с ним. Следует учесть, что Тэхан хёпхве представляла собой крупную национальную организацию. Патриотически настроенные организации Хансон (Сеул), Корейская ассоциация христианской молодежи, а также Национальная ассоциация по изучению вопросов образования также осудили политику Ильчинхве.

Дальнейшая реакция народа на составление данных петиций была незамедлительной: в Сеульском театре, где были выработаны обращения к правительству и генеральному резиденту с требованием наказать деятелей Ильчинхве, при этом были избраны депутаты, уполномоченные вручить обращения и способствовать их реализации. Митинг носил массовый и организованный характер: собралось несколько тысяч жителей Сеула, в городе начался сбор средств для борьбы с коллаборационистами.

Такая, по сути, декларативная мера на оказалась последней. За ней последовал митинг 9 декабря, на котором было решено добиваться закрытия “Кунмин синбо” – печатный орган Ильчинхве и рупор японской колониальной политики. Массовые собрания и митинги прошли и в других городах. 6 января 1910 г. в столице прошло собрание жителей Сеула и 40 близлежащих уездов. На этой грандиознейшей в истории Кореи манифестации Ильчинхве была де-факто названа организацией предателей корейского народа, не имеющая право выступать от его имени.

Данные акции возымели свое воздействие на японскую агентуру: публично был избит Ли Ёнгу, отделение общества в Пхеньяне пришлось закрыть в связи с бегством его членов. Оживились ранее подавляемые японцами действия партизан. Особенной активностью отличился отряд под предводительством Кан Гидона: он действовал вблизи Сеула, в провинции Хванхэ у городов Ёнан и Пхёнсан. Впоследствии, поведя наступление на Вонсан, вынужден был отступить.

По всей стране произошли выступления горожан и крестьянства. Происходили погромы как на учреждения, находящиеся под контролем японцев, так и на их дома. Бунты происходили и против высоких налогов, и захвата земли колонизаторами.

Генеральный резидент Сонэ Араскэ докладывал в Токио, что “народ везде восстает против японцев, потому что он недоволен действиями нашего правительства” и пригрозил карательными мерами янтияпонски настроенным организациям, установив усиленную охрану владений и руководителей Ильчинхве. Вскоре Сонэ Араскэ был уволен, что ознаменовало собой последний этап подготовки аннексии Кореи. Более “подходящей” фигурой на этот пост оказался бывший военный министр Японии Тэраути Масатакэ, который, в общих чертах продолжая политику предшественника, – сотрудничество с корейской аристократией, ее поощрение японскими титулами, финансовой поддержкой уходящим в отставку чиновниками – свое главное внимание уделил военному обеспечению грядущей аннексии: общая численность японских войск в Корее достигла 50 тыс. человек. Если доверять приблизительным данным русской печати того периода, то можно утверждать, что в Корею прибыло более 1,5 тыс. жандармов, обученных для борьбы с партизанами. Созданы восемь новых полицейских участков, крупные военные силы были стянуты на охрану государственных учреждений, тюрем, банков, железных дорог – стратегических важных объектов.

В противовес угнетателям усилилась борьба добровольческой “Армии справедливости” против правления генерального резидента, возникла тайная организация Синминхве, целью которой являлось восстановление независимости страны. Возглавляемая Ан Чхан Хо, к 1910 г. Синминхве стала национальной организацией, насчитывавшей 300 членов, представлявших все корейские провинции. По неподтвердившемуся обвинению в намерении совершить покушение на генерал-губернатора Тэраути по дороге на церемонию открытия железнодорожного моста через Амнокан 27 декабря 1910 г. было арестовано свыше 600 членов общества и сочувствующих, из которых 105 подверглись жестоким пыткам, шестеро приговорены к тюремному заключению. В защиту выступили иностранные христианские миссионеры. А.Дж. Браун, генеральный секретарь пресвитерианских миссий в книге “Дело о корейском заговоре” выступил с критикой колониальной политики Японии, назвав Корею “хорошо контролируемой исправительной колонией”. Впоследствии, несмотря на попытки Тэраути роспуска организации, Синминхве продолжила свою деятельность, организовав Штаб Армии независимости с целью настроить общественное мнение на борьбу за восстановление суверенитета, а затем осуществляла поставки оружия Временному правительству в изгнании, находившемуся в Шанхае.

В результате усиленных карательных мер многие партизаны были взяты в плен, погибли, ежедневно сообщалось о казнях бойцов “Ыйбён”. Также усилились гонения на культурно-политические организации, а конфискация корейских газет в 1910 г. происходила 26 раз.

Антияпонский лагерь все уменьшался и уменьшался, но надежда на заступничество великих держав оставалась. Если в 1908 г. попытка бегства Коджона в Россию провалилась, то в июне 1909 г. полицией был схвачен гонец в Россию с просьбой о помощи. Император Коджон посчитал японо-корейский договор незаконным и в декабре 1909 г. отправил своего представителя в Гаагу в надежде привлечь к корейской трагедии внимание очередной мирной конференции. Циркулировали даже слухи о войне США с Японией, результатом которой якобы станет освобождение полуострова. Видный деятель национально-освободительного движения Ли Гап был тайно направлен в Россию для установления контактов с русскими властями. Неоднократно с призывами защитить Корею выступали и эмигрантские корейские организации.

Тем не менее, положительного ответа не последовало. Представитель Англии заявил, что страна не будет препятствовать японской оккупационной политике в случае, если не будут затронуты интересы страны, а США вообще исходили из принципа признания японской колониальной политики на полуострове.

Особое же отношение России к корейской проблеме имело свою предысторию. Дело в том, что по русско-японскому договору от 25 апреля 1898 г., заключенного министром иностранных дел Японии Ниси и русским посланником в Японии Розеном, России обязалась не препятствовать проникновению Японии в Корею при согласии последней на аренду Порт-Артура сроком на 25 лет. Между двумя державами, имеющими как политические, так и экономические интересы в Корее, установились отношения негласного за нее соперничества. Когда было подавлено ихэцюаньское восстание (названного европейцами боксерским – И-хэ-цюань (туань) в переводе с китайского означает “Кулак (отряд) во имя справедливости и согласия”) и Китай договором от 7 сентября 1901 г. также был в военно-политическом плане превращен в полуколонию европейских держав, усилились выступления против иностранцев. Россия, воспользовавшись сложившейся ситуацией, под предлогом охраны железной дороги направила в Маньчжурию 180-тысячную армию и, оккупировав три четверти ее территории, стала выжидать благоприятного момента для вторжения в Корею.

Идея российского вторжения в Корею была во многом обусловлена расстановкой сил и интересов в области лесозаготовки. Представитель находящейся в управлении императорского Российского фонда лесозаготовительной компании Павлов выступил с предложением к российскому правительству осуществить раздел сферы российского влияния к югу от реки Амнокан и не допустить вмешательства других держав в дела России в Маньчжурии. Российский флот был сконцентрирован в Порт-Артуре, пехота – в Фэнхуанчэне и вдоль Амнокан. В августе 1903 г. был оккупирован Енампхо и далее стали быстро возводиться военные сооружения.

В начале руссско-японской войны Корея заявила о своем нейтралитете, но Япония направила в Сеул войска, тем самым вынудив правительство подписать японо-корейский протокол 23 февраля 1904 г, который подтверждал предоставление Японии военных концессий, после чего в Корее были размещены шесть с половиной батальонов, начавших затем прокладывать железные дороги, захвативших телефонную и телеграфную сеть, оккупировав главное управление связи. Они также незаконно использовали земли в военных целях.

В сентябре было объявлено военное положение на территории всей Корейской империи и введен в действие декрет о смертной казни для корейцев, обнаруженных в районе военных коммуникаций, и руководствуясь изменениями и дополнениями от 6 января 1905 г., внесенными в военные указы, Япония подавляла любые формы протеста.

Уже 3 июля было объявлено о преследовании нарушителей данного режима по японским законам, а если вспомнить содержание так называемой “Конвенции о советниках” от 22 августа 1904 г., то там говорится о назначении всех финансовых советниках корейского правительства из числа лиц японского гражданства, а дипломатических советников – из числа граждан третьих стран по рекомендации японского правительства. Целевая установка данного документа очевидна: если финансы, так как это внутреннее дело страны, можно контролировать и напрямую, а для создания видимой “цивилизованности” – назначение “подставных уток” для придания формальной, бумажной легитимности марионеточной дипломатии – какими еще словами можно было назвать такую политику.

Соглашение было подкреплено подписанными в мае 1904 г. “Принципами предоставления льгот в Корее”, которые к уже существующим экономическим “свободам” давали право размещения японского контингента, экспроприации земель в военных целях, уже де-факто происходившей, а также руководство внешней и финансовой политикой. Предусматривались и другие “мелочи жизни”: захват транспорта и коммуникаций, получение концессий в сельском хозяйстве, разработок полезных ископаемых, рыбных промыслах и лесозаготовках.

Соединенные Штаты в немалой мере оказывали поддержку политики Японии: в Корею был направлен бывший сотрудник японского ведомства иностранных дел, американец Стивенс, консультантом по финансовым вопросам – чиновник министерства финансов Японии Мэгата Танэтаро. Таким образом создавалось мощное международное прикрытие со стороны великой державы, позволявшее проводить грабительскую внутреннюю политику: Танэтаро, получив все финансовые полномочия, обесценил корейскую вону на 20-50%, облегчив экспорт из страны. Японские чиновники были повсюду – как советники при королевском дворе, полиции, военном министерстве и министерстве образования.

В секретном соглашении Тафта-Кацура Япония и Соединенные Штаты признали прерогативы Японии в Корее, что придало еще большую уверенность силам японской дипломатии и на Портсмутской мирной конференции 9 августа 1905 г. было высказано требование от том, чтобы “Корея была отдана в свободное распоряжение Японии” согласно американо-японскому договору и новой редакции Договора об англо-японском союзе от 1902 г., принятой во время русско-японской войны 12 августа 1905 г..

Пересмотрев условия Договора, Япония достигнула согласия Великобритании на план колонизации Кореи под предлогом защиты страны от России. Другим пунктом договора являлось обязательство Японии в ответ на британскую поддержку остановить российскую экспансию на юг на Дальнем Востоке. В свою очередь, Япония выразила согласие признать оккупацию Маньчжурии Россией при условии признания последней ее деятельности в Корее. Очевидно, что Россия с трудом бы согласилась на договор с Японией, который после ее поражения в войне не мог быть равноправным, поскольку, имея общую с Кореей границу, опасалась японской агрессии, а также усматривала в этом риск русским экономическим интересам.

Тем не менее, царское правительство испытывало сильное давление со стороны Японии и даже начало создавать препятствия для деятельности корейских эмигрантских организаций и преследовать их деятелей. Попытки русской дипломатии во время переговоров с Японией в 1909-1910 гг. предотвратить аннексию Кореи натолкнулись на жесткое сопротивление и 4 июля 1909 г переговоры завершились подписанием соглашения, по которому Россия лишалась права влияния на японо-корейские отношения, а Япония при этом признала Северную Монголию и Маньчжурию сферой “специальных интересов” России. В свое время В. Ленин так охарактеризовал договор: “Россия обменяла Корею на Монголию”.

Наконец было дано согласие трех великих держав на японское господство в Корее. Президент США Теодор Рузвельт, признавая наибольшие политические, военные и экономические интересы Японии в Корее, проигнорировал послание императора Коджона, доставленное ему усилиями американского дипломата Х.Б. Хальберта, в котором утверждалось о незаконности японо-корейского договора, тем самым предав забвению последнюю минимальную надежду и шанс Кореи в апелляции к мировому сообществу.

Получив международные юридические гарантии невмешательства иностранных держав и признания своей политики, Япония приступила к окончательному завоеванию Кореи. После вступления в силу Портсмутского договора Иту Хиробуми был направлен в Корею, который заставил подписать второй японо-корейский договор. В это время в Сеуле уже находилась японская кавалерия, подразделение жандармерии и артиллерийский дивизион – полный комплекс силовых “гарантов”. 17 ноября проект договора был подписан. Теперь учреждался пост японского генерального резидента и тем самым закреплялось колониальное правление. Корея лишалась права самостоятельных внешних сношений, международная политика была передана в ведение японского Мида.

С 1 февраля 1906 г. Япония стала полновластной “хозяйкой” в Корее. Облеченный неограниченными полномочиями в области внешней, внутренней политики, а также военных дел Кореи, Хиросиму через так называемый Совет по усовершенствованию управления оказывал давление на корейское правительство в вопросах финансов, банковского дела, сельского хозяйства, недр, лесного хозяйства, транспорта, образования, культуры, юриспруденции, внутренней безопасности, местного управления и королевского двора – не было ничего, что не оставалось без внимания японца.

Уже упоминавшийся Стивенс, назначенный курировать корейскую дипломатию наряду с японскими деятелями, был направлен Хиробуми в Соединенные Штаты с целью проведения прояпонской пропаганды. По непроверенным данным, Стивенс получил от японцев несколько десятков тысяч долларов на ведение такой деятельности. Прибыв в Сан-Франциско, он выступил с заявлением, утверждая, что корейский народ приветствует японо-корейский договор. Если бы хоть кто-нибудь в США собственными глазами увидел, что творилось в Корее, наверное, возмущению людей не было бы предела, как не было предела гневу и жажде мести двух корейских эмигрантов, в марте 1907 г. совершивших удачное покушение на Стивенса. Самому генеральному резиденту тоже оставалось немного. Когда Хиробуми в намерении ликвидировать опорный пункт добровольческой армии в Кандо (Маньчжурии), открыл там японское представительство и добился от Китая признания прав на город и разрешения на строительство новых веток железных дорог, а также разработку полезных ископаемых, ответный удар не заставил себя ждать: 26 октября 1909 г. прогремел выстрел молодого корейского патриота Ан Чжун Хына, убившего генерального резидента на Харбинском вокзале.

В июне 1910 г. по указанию императора было Бюро колониальных дел, под юрисдикцию которого наряду с Тайванем перешла Корея. Был разыгран “плебисцит”, в ходе которого каждому уезду было предложено избрать одного депутата, который бы на общем собрании депутатов выразил “мнение” народа по вопросу присоединения к Японии. Понятное дело, что в данных условиях “избранными” оказались члены Ильчинхве, которые, приехав в Токио, единодушно выразили свое мнение, а в японской и корейской прессе была развернута соответствующая кампания.

В июле 1910 г. правительством Японии был утвержден текст договора об аннексии, оформленной как добровольная уступка корейским императором всех верховных прав японскому императору. За оставшиеся полтора месяца генеральному резиденту удалось расправиться с наиболее активной политической оппозицией (скорее, ее организованной формой, поскольку корейский народ никогда бы с этим не смирился), а затем, пригласив премьер-министра Ли Ванъёна, он потребовал подписания договора об аннексии. Управляемое Японией корейское правительство дало на то согласие уже через пять дней. Любопытно, что против соглашения выступил министр просвещения Ли Ёнсик, заявивший: “Я не могу подписать договор о национальном разрушении даже под угрозой казни”.

22 августа 1910 г. состоялась церемония подписания договора об аннексии Кореи Японией. Этим был нанесен окончательный удар по обескровленной Корейской империи, должность генерального резидента упразднена, вместо нее введен пост генерал-губернатора.

По данному случаю в Токио были устроены празднества, в самой Корее какие-либо мероприятия проводить побоялись. Напротив, текст договора был на “страх и риск” был опубликован японцами лишь через неделю. Оглашению договора предшествовали жестокие карательные меры: были закрыты многие газеты, арестованы тысячи корейских руководителей. Из соображений безопасности текст был вывешен лишь около полицейских участков, громкие обсуждения были запрещены, были закрыты даже те редкие японские газеты, опубликовавшие неблагоприятные отзывы об аннексии. Предпринимались попытки “заигрывания” с народом: так, в день опубликования документа было амнистировано более 300 сеульских заключенных. Велось внимательное наблюдение за состоянием общественного мнения и образования, чтобы (тактически) не допустить новых бунтов и (стратегически) разрушить национальное корейское самосознание: в ходе прошедших в 1910 г. обысков было ликвидировано порядка 300 тысяч книг по истории и географии Кореи, биографии национальных героев, переводы на корейский произведений, касающихся революции, независимости, становления нации и т.д.

Корейский народ не признал аннексии и дал понять о том, что не собирается мириться с утратой национальной независимости. Когда новости о подписании договора распространились по всей стране, произошли крупные выступления вблизи столицы, в провинции Кёнсан, а в провинциях Хамгён, Пхёнан и Кёнги активизировались действия партизанских отрядов.

Во всенародном восстании 1 марта 1919 выразилось стремление корейцев к национальному самосохранению перед лицом японской агрессии. В дни национального траура по императору Коджону в парке Пагода в Сеуле была провозглашена Декларация независимости Кореи. Воодушевленные жители города выступали с требованием предоставить стране независимость. Вскоре движение охватило всю страну, освободительная борьба была развернута в Корее и за пределами страны, видный активист которого и будущий президент Первой республики Ли Сын Ман направил личное послание президенту США Вудро Вильсону с просьбой содействовать установление опеки над Кореей Лиги Наций. Тем не менее, призыв корейского народа не был услышал. Свое освобождение он смог получить лишь в ходе второй мировой войны усилиями СССР и США.

Литература.

1. Гафуров Н. История Кореи, в 2-х т. М., 1973 г.

2. Корея. Справочник государственной службы информации республики Корея для зарубежных стран. 1994 г.